Когда Владыка Всего остался стоять в одиночестве, песчаная фигура повернулась ко мне и снова простёрла ко мне руку, одну-единственную, ладонью вверх. Умоляя и требуя одновременно. Он застыл в этой позе на мгновение, а затем и сам рассыпался в ничто, рухнув обратно в песок, и ужасная пантомима завершилась.
Вечные явили мне и предупреждение, и угрозу, и обещание одновременно. Восстань против него — и такова будет твоя участь. Уступи ему — или все погибнут из-за этого.
— Да пошли вы! — закричала я в пустую пустыню вокруг, поднимаясь на ноги. — Идите к чёрту вместе с вашими дурацкими манипуляциями!
Это должно было прекратиться.
Пусть у них не было Лириены, чтобы говорить устами её тела, они всё равно находили способ до меня достучаться. И их послание не стало добрее. Мне нужно было бежать. Отсюда, от ослепляющего пустынного песка, от тревоги, которая впивалась в меня, как заточенный карандаш задиры-одноклассника.
Во мне что-то рвалось на свободу. Что-то внутри извивалось, жажда вырваться из клетки. Я не знала, что это было — это желание, похожее на позыв ринуться к самому горизонту. Это было нервное возбуждение, рождённое потребностью бежать, подобно лошади, бьющей копытом в ворота, жаждущей вырваться на волю и поскакать галопом.
Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, я выпустила всё на волю. Словно плотина, рухнувшая из-за трещины в бетоне, всё это хлынуло наружу разом. Не успела я даже усомниться в своём решении, как я перестала быть… самой собой.
Моё тело изменилось. Просто сместилось. Словно сделало шаг в сторону от того, кем я была, и стало чем-то иным. Чем-то одновременно чужим и до боли знакомым. У меня больше не было рук, вместо них — огромные крылья сияющего бирюзового цвета. Мои ноги стали хвостом, призрачным и чёрным, мерцающим и растворяющимся в мире, словно дым. На его конце — пучок таких же странных, бесплотных перьев. Вся я была длиной метров тридцать.
Горыныч всегда был частью моей души, просто ожившей. Его никогда не было — он никогда не был настоящим. Всего лишь часть меня. И теперь я не боялась надеть эту часть себя, позволить ей обрести буквальные крылья.
Я могла летать.
Эта мысль пронесла меня сквозь ошеломление и замешательство. Я моглалетать. Я взмахнула огромными крыльями и ощутила мощь воздуха, бьющего под ними. Я взметнула песок, но облако пыли больше не беспокоило меня, когда я устремилась в небо.
Горячий воздух ласкал моё лицо, пока я взмывала вверх, описала круг и быстро поймала восходящий поток. Наверху воздух был прохладнее, без слепящих отсветов солнца от песка. Я увидела акрополь всего в нескольких километрах от себя, с его раскинувшимися постройками и монументами. Теперь, с высоты, я узнала магический круг. На спине у Самира была такая же метка.
Всё-таки это был его город.
Я отогнала эти мысли, играя с ветром, пробуя свои крылья. Я делала петли и пикировала, взмывала всё выше и наслаждалась восторгом и свободой полёта. Я смеялась, как ребёнок. Мне было всё равно.
Эта радость прогнала зловещее послание. На один короткий миг я обрела счастье даже среди мрака, всего случившегося и того, что происходило вокруг.
Вот это… вот это былонеотвратительно.
Глава 24
Нина
Солнце село, пока я летела над пустыней. Хотя «село» — пожалуй, не совсем подходящее слово. Затмилось. Таинственный диск просто надвинулся на светящийся шар, приглушив его сияние, и это было несравненно лучше беспощадного ослепительного сияния.
Добраться до горного хребта теперь, когда я узнала, что могу летать, было куда проще. Было такое странное чувство — находиться в другом теле. Или, вернее, осознавать, что я изменила своё тело, превратив его в это. Но страха не было. Вместо него я чувствовала себя странно… свободной.
Уж точно это было намного лучше, чем тащиться пешком.
На протяжении всего полёта я не видела внизу ни души. Если остальные и добрались до гор, то явно не своим ходом. Я была уверена, что у Владыки Каела, Малахара и Келдрика припрятаны свои хитрости, чтобы доставить своих людей к горам быстрее, чем пешком. Или же… или они уже в плену. Я постаралась вышвырнуть эту мысль из головы как можно скорее. Если это так, и я действительно осталась одна, я не знала, что буду делать.
Горная цепь приближалась, а с ней — и шанс обрести утешение в обществе других. Я никогда не думала, что когда-нибудь в жизни буду рада видеть Владыку Каела, но сейчас мысль о том, чтобы увидеть этого большого человека с его прямым, честным взглядом на вещи, была очень, очень желанной.
Когда я достигла горного хребта, я сделала несколько кругов, пытаясь понять, что к чему. Местность, похоже, была усеяна входами в пещеры, тёмными углублениями в склонах холмов. Возможно, это было ничто, а возможно — именно там и прятались все. Проверить это можно было только одним способом.
Я спикировала вниз, взмахнула своими большими, светящимися бирюзовыми крыльями и приземлилась у одного из входов в пещеру. Я вернула своё тело в обычную форму, пошатнулась и грузно рухнула на землю. Возвращаться к своему человеческому телу пока что получалось не слишком грациозно — но, черт возьми, это были уже мелочи. Поднявшись, я от волнения даже немного подпрыгнула на месте.
Я же только что летала! Чёрт побери, у меня выросли крылья, и я летала! Я боролась с желанием расхохотаться. О, как же я хотела, чтобы сейчас со мной был Самир. Как хотелось показать ему мой новый трюк. Острая волна одиночества и потери пронзила моё настроение, словно иголка воздушный шар, и моя передышка от горя бесследно испарилась.
Вздохнув, я поняла — надо двигаться дальше. Нужно было пройти через всё, что случилось, и продолжать ставить одну ногу перед другой. Это был единственный способ, который помогал мне выживать в этом безумии до сих пор, и только он мог вытянуть меня и теперь.
Войдя в пещеру, я быстро осознала, что… ну, пещеры — они тёмные. Пробормотав себе под нос, что я полная идиотка, я подняла руку и создала для себя факел. Огонь, заполыхавший на обмотанной ткани, был, естественно, бирюзовым.
Горыныч гордился бы мной.
Я улыбнулась этой мысли. Горыныч всегда был