— Вы говорите об убийстве невинной девушки! — взорвался Григорий. — Она не имеет отношения ко всему этому! Как вы вообще можете называть себя священником?
— Я не служитель твоего бога, Григорий, — напомнил я ему. — Я перестал им быть очень давно.
Парень зарычал.
— Это всё чушь собачья! Ваш мир и так умирает! Какая вам разница, если Самир держит её при себе?
— Именно рукой колдуна мы теперь обречены на гибель, — я нахмурился и убрал руку с плеча оборотня. — Я своими глазами видел, на что способен Самир. Лучше нам всем кануть в пустоту, чем оказаться под его властью, если его не остановить. — Я помолчал. — Мне не нравится мысль о смерти Нины. Но если Владыка Каел твёрдо решил пойти этим путём и его невозможно переубедить, то единственное, что я могу сделать, — это попытаться свести к минимуму вероятность того, что мир снова погрузится в войну.
— Тогда предупредите её! Предупредите Самира! — голос Григория сорвался на крик. — Отпустите меня, и я сделаю это сам, раз вы все трусливые тряпки! Вы просто несёте чушь, глупый священник. Говорите, что не хотите её смерти, но ничего не делаете, чтобы остановить это. Вы просто боитесь Самира и сделаете всё что угодно, лишь бы он не добился своего. Даже если это означает, что Нина умрёт! Вы такие же испорченные...
Элисара протянула руку и одним быстрым движением свернула Григорию шею. Раздался резкий хруст. Тело оборотня обмякло в цепях, глаза остались открытыми — пустыми, мёртвыми. Через несколько часов он вернётся к жизни.
— Не могу терпеть его визгливые вопли, — сказала она. — Они сводят меня с ума.
Я покачал головой и обнял жену, притянув её к себе.
— Он не ошибается. Я трус, любовь моя. Это правда. Я боюсь того, что Самир может знать о тайне этой девушки. Боюсь, что он сделает с той силой, которой она, возможно, обладает.
— Я тоже, — Элисара прислонилась ко мне. — Нина полна жизни и огня. Она мне нравится. Нам будет её не хватать. Это печально, но если её присутствие означает возвращение сновидца под контролем Самира...
Я поцеловал её в макушку. Да. Печально. И всё же чувство вины грызло и терзало мои внутренности, словно голодный зверь.
Такова ли судьба Нины? Умереть?
Или я действительно тот, кем назвал меня мальчишка, — трус?
Мне оставалось только молиться, что я не ошибаюсь.
Глава 22
Нина
Я отправилась в библиотеку Самира уже после ужина, всё ещё сомневаясь — действительно ли он просил меня прийти или мне это просто приснилось? Когда он покидал мою постель, я почти спала. Впрочем, лучше перестраховаться: если я ему не нужна, он всегда сможет меня выставить.
Камин уже горел, свет был приглушён до мягкого полумрака. На этот раз найти Самира оказалось несложно. Он стоял у очага, когтистая рука сложена за спиной, другая — живая — сжимала резную деревянную каминную полку.
Удивительно, как много может рассказать язык тела. Даже не видя лица Самира, скрытого металлической маской и занавешенного длинными тёмными волосами, я понимала: он расстроен. Плечи напряжены и приподняты, голова опущена.
Я подошла ближе. Самир не шевелился, молчал. Неужели он даже не замечает моего присутствия? Или снова погрузился в один из своих приступов? «Умею же я выбирать мужчин», — мрачно подумала я. Если бы он знал, что я здесь, обязательно что-нибудь сказал бы. У него всегда находились слова.
Мне стало тревожно. А вдруг я в опасности, когда он отключается от реальности? Вдруг он набросится на меня, не осознавая, что делает? Это вполне возможно. Но другой вариант — оставить его в таком состоянии, когда он явно страдает — казался мне неправильным. Утром я с удивлением обнаружила, что проснувшись рядом с ним, чувствую себя... спокойно. А сейчас с ещё большим удивлением осознала: мне не всё равно.
Осторожно я положила руку ему на спину. Самир резко втянул воздух, и его когтистая рука, покоившаяся на пояснице, опустилась. Он не двигался, не говорил — словно застыл во времени. Он казался израненным, совсем как в тот вечер, когда привёл меня на край своего сжимающегося мира.
Бросая кости и полагаясь на инстинкт, отбросив все мысли о правильном и неправильном, я сделала шаг вперёд и обняла его. Обвила руками его талию и прижалась щекой к его спине.
— Привет, — тихо произнесла я.
Его металлический протез лёг поверх моих сцепленных рук.
— Я не слышал, как ты вошла, — голос Самира звучал натянуто, словно балансируя на краю пропасти. Моя догадка о его состоянии оказалась верной. — Я не был уверен, придёшь ли ты.
В этих словах слышалось недоверие и тихое изумление — словно он боялся обратить внимание на моё появление, опасаясь, что это может исчезнуть, как мираж в пустыне.
Неужели он всё это время стоял здесь и переживал?
— Я не была уверена, что ещё желанная гостья, — призналась я.
Самир долго молчал, его рука на моих ладонях чуть сильнее сжалась.
— Почему?
— Я подумала, что после того, как Сайлас сказал... — я запнулась, не зная, как это сформулировать, одновременно стыдясь и сомневаясь.
Самир тёмно вздохнул.
— И что же, позволь узнать, наговорил тебе этот назойливый идиот?
— Что ты, эм... обычно...
— Избавляюсь от любовниц? Ты испугалась, что теперь, когда я добился своего, ты мне больше не нужна?
— Да.
Самир медленно развернулся в моих объятиях и нежно взял моё лицо в ладони. Когда он заговорил, голос его был едва слышен.
— Похоже, мы оба боялись, что другой вот-вот уйдёт.
Большой палец его живой руки медленно провёл по моей щеке.
Я слабо улыбнулась и закрыла глаза, прижимаясь к его прикосновению.
— Я никуда не собираюсь уходить.
— Но если сейчас, в холодном свете дня, ты решишь, что больше никогда не хочешь видеть этот жалкий металлический лик? Больше не желаешь ни говорить со мной, ни слышать обо мне? Я дам тебе это право.
Я подняла на него взгляд, встревоженная и растерянная.
— Что?
— Если ты решишь отвергнуть меня сейчас — это твоё право. Я дал клятву, дорогая моя: ты всегда можешь мне отказать. Не чувствуй себя обязанной оставаться