Самир подошёл и встал рядом со мной. То, как он стоял, едва касаясь моего тела, ясно давало понять окружающим, что это означает.
— Осторожнее, — сказала я ему вполголоса, не желая прерывать выступление музыканта, — люди могут подумать, что ты якшаешься с низшей человеческой особой. Подумай о скандале.
— Это нисколько не навредит моей репутации, уверяю тебя. Мне уже нечего терять. Эта демонстрация привязанности скорее повредит твоей репутации, чем моей.
— Какой репутации? Я не принадлежу этому месту. Даже если бы принадлежала, мне всё равно, что обо мне думают люди — кто я есть или, кто я не есть.
— Хорошо. — Самир обнял меня за талию. — К тому же пусть лучше знают, что ты находишься под моей защитой. — Его рука из плоти и крови, в чёрной перчатке, которую он всегда носил на людях, заправила прядь моих светлых волос за ухо.
Когда музыкант закончил, я захлопала в ладоши вместе с толпой. Самир не стал. Мы отошли от собравшихся зрителей и продолжили бродить от ряда к ряду между шатрами и лотками. Ткани, натянутые над их товарами, должны были защищать от... чего именно? Лунного света? Дождя?
Внезапно я поняла, что никогда не видела облака в небе. Я подняла голову и не увидела ничего, только пустую чёрную бездну. Никаких звёзд, только три луны, которые зависли в небе этой ночью.
— Самир? — спросила я.
— Да, дорогая моя?
— Здесь когда-нибудь идёт дождь?
Последовала долгая пауза, и когда я посмотрела на Самира, его плечи напряглись. Мой вопрос что-то задел в нём, и я пожалела о своём вопросе.
— Неважно, — поспешила я сказать. — Забудь, что я спрашивала.
— Просто ещё одна часть нашего мира, которая увяла и умерла, — мрачно произнёс Самир. — Вместе со звёздами на небе ушли дождь, бури... снег. Здесь нет океанов, чтобы двигать ветер. Нет гор, чтобы собирать облака.
Я почувствовала, как моё сердце сжалось от мёртвого тона в голосе Самира и пустоты в нём. Я протянула руку, взяла его ладонь и переплела пальцы с его, сжимая её.
— Мне жаль.
— Это не твой грех, за который нужно извиняться.
Я подняла его руку к своему лицу и поцеловала костяшки пальцев.
— Пойдём, — сказала я с улыбкой, пытаясь вывести его из настроения, в которое я его ввергла. — Давай продолжим.
Через ещё один ряд лотков был киоск, продающий фонари. Стеклянные сферы были заполнены мерцающими искусственными насекомыми. Это были магические насекомые-заменители, которые я видела в фонарных столбах в центре города. Они были всех цветов, даже чёрного, как это ни странно. Я никогда не видела буквального чёрного света, но, конечно же, им это удалось. Скорее потому, что они освещали окружающие предметы призрачным серым тоном, чем светились сами по себе.
— Госпожа, — обратился ко мне мужчина в киоске. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он говорит со мной. Никто здесь даже не осмеливался смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы разговаривать. Он носил толстые очки на макушке и не был в маске. Фиолетовая надпись была выгравирована на одной стороне его доброго, изрытого морщинами лица. Он едва взглянул на меня, склонившись над своим верстаком и сгибая тонкую серебряную проволоку в изящную форму филиграни. Держу пари, если бы он увидел, кто я такая — а что более важно, кто возвышается рядом со мной, как чёрная клякса, — он мог бы передумать говорить со мной.
— Они прекрасны, — сказала я мужчине. — Вы делаете потрясающую работу.
— Благодарю вас! Этой магией трудно управлять. Когда они счастливы, их представления довольно ошеломляющи.
— Они разумны? — Я моргнула. Я думала, что они были просто прославленными пластиковыми рыбками в аквариуме.
— В некотором роде. Они искусственные, поэтому у них нет душ. Но у них всё равно есть настроения и личности. — Мужчина усмехнулся.
Самир тихо фыркнул рядом со мной, явно не веря старику.
Я видела множество более странных вещей с тех пор, как попала в Нижнемирье, так что ладно, полуразумные мигающие магические сферы. Почему бы и нет?
— Им нравится быть запертыми там?
— Клетка для одного — дом для другого. — Ремесленник тепло рассмеялся. — Они маленькие чудеса, не правда ли? Уверяю вас, они не возражают против своих коконов. Более того, именно так они процветают. На открытом воздухе они не могут выжить.
Это звучало знакомо.
— Я могу посочувствовать, — сказала я с игривой улыбкой, направленной на Самира.
Самир тяжело вздохнул.
— Неужели ты всегда должна находить причину меня дразнить?
— Назови это даром.
— Хм? — Пожилой мужчина наконец поднял глаза и опустил очки на нос. Увидев меня — и Самира, — его глаза расширились, и он чуть не упал со своего табурета. — Госпожа! Мой король, простите меня! Я не знал.
Самир молчал, просто глядя на бедного старика. Неудивительно, что он нагонял на всех жуть. Мастер фонарей беспомощно заикался, снова извинялся и почти что опустился на колени, моля о пощаде.
— Всё в порядке. — Я успокаивающе улыбнулась ремесленнику. Я даже толкнула Самира локтем в рёбра, и он повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Я бросила на него суровый взгляд, напоминая ему вести себя хорошо.
Самир преувеличенно качнул головой в том, что, как я предполагала, было раздражённым закатыванием глаз.
— Ты не совершил никакого преступления. Разговаривать с ней не противозаконно. — Самир понизил голос, чтобы пробормотать мне: — Хотя её разговоры скоро могут стать таковыми.
Я сдержала желание снова показать ему язык.
— Извините, что побеспокоили вас, — сказала я ремесленнику.
— Нет, нет! Вы не беспокоите меня. — Он встал, отряхнулся и низко поклонился. — Я никогда не был в присутствии короля. Я рад встретить вас обоих.
«Нет, это не так», — хотела я ответить, но промолчала.
— Меня зовут Нина. — Я протянула руку для рукопожатия. Он потянулся, чтобы взять её, но взглянул на Самира и запнулся. Торговец нервно опустил руку. Это было всё равно что иметь за спиной двухтонного бешеного тигра.
— Правда, они прекрасны. — Я попыталась перенаправить внезапно невероятно неловкий момент.
— О! Ну, если позволите... — Ремесленник повернулся к задней части своего киоска и начал перебирать детали и кусочки. Он