— Я хочу пройти, — сказал он ровно. — И остаться.
В толпе резко поднялся шум. Женщина в алом, с глазами цвета тёмного мёда, шагнула вперёд:
— Дарэн! Вернись.
— Нет, — ответил он, и в этом «нет» было не меньше стали, чем в клинке.
Я увидела, как Тамар чуть приподняла подбородок — будто оценивает древесину перед важной работой.
— Кристалл решит, — сказала я.
Дарэн коснулся двери. Она загорелась ровным зелёным светом… и распахнулась, пропуская его внутрь.
Это было как удар гонга. В толпе — глухой, низкий гул. Женщина в алом отступила на шаг, но глаза её потемнели. Я запомнила этот взгляд.
* * *
К вечеру мы уже смеялись на веранде: феликус гордо отчитывал нас за то, что «слишком медленно» носят кристаллы в кладовую, феникс сушил травы, сфинкс торжественно объявил, что «двери прошли полевые испытания».
Именно в этот момент ветер с леса принёс запах… чёрного жемчуга. Лёгкий, еле уловимый, но я узнала его так же ясно, как узнают собственный смех.
Взгляд Риана стал холодным. Ардан поднялся без слов. Каэль сжал кулаки.
— Она снова здесь, — тихо сказала я.
Сфинкс поднял голову, прислушался — и впервые за всё время сказал без тени иронии:
— И не одна.
Дом Даг тихо, почти неслышно, скрипнул балками — как зверь, который чувствует чужого хищника у своей норы.
«Когда дом дышит настороженно»
Ночь выдалась странно тихой. Даже ветер, который обычно шуршал листвой у водопада, сегодня прятался где-то за скалами. Два солнца уже скрылись, оставив на небе разлитое сияние — сиреневое по краям и глубокое синее прямо над головой. Такое бывает только здесь, на Верхней земле, когда воздух звенит магией, даже если по всем законам её здесь быть не должно.
Я сидела на веранде с чашкой травяного настоя, босыми ногами на тёплых досках. Дом будто прислушивался: древесина чуть дрожала под стопами, стены отзывались на каждый мой вдох. Садовые кристаллы, воткнутые вдоль грядок, мерцали мягким зелёным, а в их свете серебрились рога вивернолани, дежурившей у ограды.
— Света, — тихо позвал Риан.
Я вздрогнула — этот мужчина умел появляться бесшумно, и, кажется, делал это назло.
— В южной стороне что-то шуршит. Не зверь, слишком ровный шаг.
Я поставила чашку и поднялась. В груди приятно защемило — страх и азарт, как перед первой защитой диплома, только ставки повыше.
— Пойдём посмотрим, — сказала я.
Ардан уже стоял у дверей, плечи широкие, как створки ворот, взгляд в темноту. Каэль сжимал в руках защитный кристалл, из-за чего зелёные жилки на камне вспыхивали при каждом его движении.
— Не нравится мне это, — пробормотал он. — Слишком открыто место.
— И слишком красиво, чтобы мы его отдали, — парировала я.
Мы двинулись цепочкой, как в старых фильмах про разведчиков: Риан впереди, я за ним, Ардан и Каэль по бокам. Дом за спиной тихо стонал, будто не хотел отпускать.
В кромешной синеве проступили две фигуры. Плащи цвета выгоревшего песка, лица закрыты полупрозрачной вуалью. Дроу-женщины. Не Сарайн, но почерк её чувствовался — те же мягкие шаги, та же манера держать руки за спиной, будто они здесь не для нападения, а для экзамена.
— Гостеприимства мы сегодня не предлагали, — заметила я ровным голосом. — Может, заблудились?
— Леди Лана, — одна из них слегка склонила голову. — Нам поручили… передать весточку.
— Можно устно. Я умею слушать.
Вторая молчала, но её глаза за вуалью скользили по мужчинам за моей спиной, останавливались на ошейниках. Я видела этот взгляд — мерка, оценка, прикидка цены. Каэль уловил и чуть шагнул ближе ко мне.
— Леди Сарайн интересуется, не перегружены ли вы заботами. Она готова… разделить вашу ношу.
— У меня хорошие руки, — я подняла ладони, — и ещё лучше — у моих мужчин. Мы справимся.
— Мужчины не должны «справляться», — мягко сказала первая, и в этой мягкости пряталась сталь. — Они должны подчиняться.
— А у нас новая мода, — я улыбнулась, — советовать хозяйке и спорить. Рекомендую попробовать.
Тишина натянулась, как струна. Даже вивернолань перестала жевать траву и подняла голову, рога серебрились в свете кристаллов. Феникс, до этого дремавший на крыше, вдруг расправил крылья, и золотая пыль осыпалась на траву между нами и незваными.
Женщины переглянулись. Первая достала из-за пояса тонкую пластину с выгравированной руной. Протянула мне.
— Это оберег, — сказала она, — чтобы мужчины вас не предали.
Я взяла. Пластина была холодная, как утренний камень, и чуть пульсировала. У меня в голове мелькнула картинка — ошейник, бьющий током.
— Спасибо, — сказала я и бросила пластину Каэлю. — В печь.
Он поймал, даже не моргнув, и швырнул в огонь у уличного очага. Руне хватило трёх секунд, чтобы завизжать, как пойманная оса, и раствориться в искрах.
— Передайте, что мы справимся сами, — добавила я. — И если ещё раз придут с «подарками», я буду считать это вмешательством в личную жизнь.
Они ушли без слов. Но в воздухе остался запах чужих духов — густой, сладкий, липкий.
* * *
Когда мы вернулись, я опустилась в кресло на веранде. Риан поставил передо мной кубок с вином, Ардан сел на ступеньку рядом, Каэль устроился напротив.
— Ты понимаешь, что они тебя проверяли? — спросил Каэль.
— Конечно, — я сделала глоток. — И проверка показала, что у нас есть зубы.
— И когти, — добавил Ардан, кивая в сторону вивернолани, которая всё это время стояла у ворот.
Я посмотрела на них — моих мужчин, мой дом, мою землю. И поняла, что именно это — и есть та самая «ноша», которую Сарайн хотела разделить.
— Ладно, — я встала, — завтра с утра — усиление периметра. И, Каэль…
— Да, Света?
— Сними этот ошейник к чёрту.
Он замер. В его глазах на секунду мелькнуло что-то вроде неверия и… благодарности.
— Ты уверена? — спросил он.
— Уверена. Я хочу, чтобы мои мужчины носили только то, что выбирают сами.
И в этот момент дом за моей спиной выдохнул так,