— Отлично. А инструктаж, как не сгореть или не остаться овощем?
— Всё просто. Ты лечь, ты дышать, ты вспомнить. Если помнить — значит, выбраться. Если нет… ну, тогда станешь частью Цикла. Тоже неплохо.
— Это ваш способ сказать «удачи»?
— У нас просто разная терминология.
**
Ритуальная комната выглядела как сердце. Бьющееся, пульсирующее, но построенное из стекла. Посередине — платформа, на которой уже лежал Артефакт. Когда Зина вошла, он вспыхнул. Не как фонарь. Как взгляд. Он узнал её.
Косой остался у двери. Но его взгляд был прикован к ней так, будто он держал её — всем телом, всей тенью, всей молчаливой верностью.
— Ну что, начнём вскрытие, — пробормотала Зина и легла на платформу.
Мгновение спустя мир исчез.
**
Она оказалась… внутри.
Внутри чего-то огромного, пульсирующего и бесконечного. Ландшафт был странен: поверхность — как кожа. Цвета — сиренево-золотые, перемешанные, будто краски уронили в воду. В небе — три луна, но уже чужие. И солнце, похожее на глаз. Огромный, медленно мигающий глаз.
— Ну, классика. Психоделика в подарок, — фыркнула Зина. — Где мои галлюцинации с инструкцией?
И тут — появились они.
Фигуры.
Пять.
Высокие. Без лиц. Полупрозрачные. Они шли по кругу, не касаясь земли. У каждой — своя аура: красная, синяя, белая, чёрная и… бесцветная.
— Кто вы? — спросила Зина.
Ответ пришёл не словами, а чувством. Как будто внутри раздался голос, очень старый и очень уставший:
«Мы — предшественники. Мы были носителями Артефакта до тебя.»
— До меня?
«Цикл продолжается. Каждый из нас — попытка. Кто-то сгорел. Кто-то разрушил. Один — предал. Один — исчез. И теперь… ты.»
— Прекрасно. А можно конкретику? Я тут вроде как не на спа пришла.
«Ты должна вспомнить свою истинную цель. Артефакт не инструмент. Он — сущность. Он выбирает. Но его нельзя обмануть. И он помнит больше, чем ты хочешь знать.»
**
Вспышка.
Мир сменился.
Она стояла — в морге. Земля. Холод. Её стол. На нём — тело. Мужчина. Почти человек. Серебристые волосы. Рана в груди. Рядом — Артефакт. И она. Смотрит. Решает: вскрыть.
— Это... я?! — прошептала Зина.
И тут — она увидела: тот, кто лежал, — был Косой. До превращения. До проклятия. До всего.
Она вскрикнула — и провалилась дальше.
**
Теперь — другое место. Поле. Сражение. Древний мир. Маги против Хранителей. Взрывы, заклятия, кровь — и Артефакт, в руках женщины. Та — смеётся. Она похожа на неё. Но это не она.
«Первая. Не справилась. Сожгла свой народ.»
**
Дальше — город. Тьма. Письмена на стенах. Мужчина прячет Артефакт, оборачиваясь, будто его преследуют. Его глаза — безумны.
«Третий. Предал. Отдал Артефакт за бессмертие. И был забыт.»
**
Последнее — пустота. Безвременье. Там — только она. Зина. И Артефакт. Он светится. Он живёт.
«Ты — шестая. Но ты — первая, кто услышал нас. Кто вспомнил всё. Ты — первая, кто не отказался от себя.»
— Это всё… было?
«Это всё — в тебе. Ты — их итог. И ты — шанс.»
**
Глаза Зины распахнулись. Она резко села. Пот лил с неё ручьями. Платформа дрожала. Артефакт в руке — пульсировал. Косой тут же оказался рядом. Его рука — крепко легла ей на плечо.
— Я… я всё видела, — выдохнула она. — Я их всех… чувствовала. И я видела тебя. До этого.
Он не отводил взгляда. И, наконец, — впервые проговорил. Глубоким, низким, словно выдох изнутри самой вечности:
— Я ждал, пока ты вспомнишь. Теперь — я помню тоже.
Она посмотрела в его глаза.
И поняла: теперь она — не просто носитель. Теперь Артефакт выбрал её окончательно.Глава 13.
Глава 13.
Побочный эффект откровения и подозрительные гербарии
Наутро Зина проснулась с чётким ощущением, что её мозг провёл ночной марафон по пересказу энциклопедии магических трагедий. И не выиграл.
Её тело ныло, как после ночной смены в морге с отключённым отоплением. Артефакт на груди сиял тусклым светом, будто он тоже не был готов к таким откровениям.
— Ты выглядишь… осознанно потрясённой, — заметил Каллио, вбегая в комнату с подносом. — Это, кстати, комплимент. Здесь принято считать, что шок от памяти предшественников придаёт лицу особое благородство.
— Ага. Я называю это эффектом «вскрытия наоборот».
Он поставил поднос.
На нём лежала еда. Очень живая еда.— Это что? — Зина ткнула пальцем в блюдо, где шевелилось что-то с глазами.
— Завтрак воспоминаний. Он адаптируется к тому, что ты узнала. А эти… эм, «глазурные личинки» отражают недавний эмоциональный спектр.
— Я слишком много помню, чтобы это есть.
Она подтолкнула поднос Косому. Тот, к удивлению, взял одну личинку и съел. Молча. Как будто это действительно было… вкусно.— С ума сойти. Ты же молчал все предыдущие главы. И теперь ешь жуков.
Ты ещё и щекочешь нормы восприятия.Косой лишь медленно кивнул, как бы подтверждая: да, он — ходячее исключение.
**
К полудню их вызвали в Сад Архивов.
— Там хранят воспоминания не в книгах, а в растениях, — объяснил Тейлар, поджидая их у выхода. — Корни запоминают. А цветы — рассказывают.
— Значит, гербарий с голосом. Прекрасно. Что дальше? Воспоминания в чайниках?
— Это будет позже.
Они вошли в Сад.
Это было не место — впечатление. Воздух — тяжёлый от запахов. Листья — не зелёные, а всех оттенков синего и фиолетового. Некоторые кусты шептали. Другие — вздыхали. Где-то пели цветы.
Но был один участок, отделённый от остальных. Там рос только один цветок — чёрный, как прорезь между мирами. Его лепестки дрожали, как у человека перед исповедью.
— Это он, — сказал Тейлар. — Цветок Изгнанного. Он связан с одним из носителей Артефакта. С тем, кто исчез.
Зина подошла. Цветок наклонился.
И заговорил. Голосом, как будто звучащим изнутри кристалла.«Она пришла. Она открыта. Она может знать. Но знание — за плату.»
— Какую ещё плату?
«Каплю крови. И... правду. Про себя.»
Зина закатила глаза.
— Снова? Хорошо.
Она уколола палец. Капля упала на землю. Цветок дрогнул.— А теперь правда?.. Ладно. Я боюсь.
Да, я — врач, я