— Ты — моя. Наша.
И тогда Татьяна позволила себе то, чего так долго не позволяла: она отпустила. Не страх, не боль — стены. Она позволила им быть ближе. Их руки — на её коже, их дыхание — на её губах, их жар — в её теле.
Она смеялась и плакала одновременно. Вода текла по её шее, огонь жёг её губы, воздух держал её дыхание. И это было не разрывом, а слиянием.
— Жар, — прошептала она. — Ваш и мой.
— Наш, — ответили они вместе.
И ночь стала долгой. Дом слушал. Купол хранил. Океан пел. А внутри неё горел свет — не одиночный, а общий.
* * *
Утро встретило их тишиной и свежим дождём. Капли падали мягко, и в их ритме звучало слово: свобода.
Женщины на острове пели, смеялись. Купол сиял. Планета приняла их.
А Татьяна, сидя на террасе, смотрела на троих мужчин рядом. Она знала: её жизнь изменилась навсегда. И впервые за долгие годы ей не было страшно.
Она улыбнулась.
— Ну что, — сказала она. — Дом есть. Голос есть. Любовь есть. Осталось только жить.
Дом мигнул «кухонной лампой». И слово живём вспыхнуло на стене.
Глава 21
Эпилог. Дом
Глава 21.
Эпилог. Дом
Купол сиял прозрачным небом. Два солнца поднимались вместе, и их свет ложился на воду золотыми и зелёными дорогами. Остров дышал в унисон с планетой.
Женщины жили своей новой жизнью. У Аллы был муж, который смеялся громче неё, у Лины — музыка и дети, танцующие под её песни, у Нины — дом у самого купола, где они с инженером строили будущее. У каждой теперь был выбор — и был голос.
Совет признал их не пленницами, а частью Ксантары. Теперь их смех вплетался в песнь планеты.
А Татьяна сидела на террасе. Волосы её блестели на солнце, взгляд был прямой и спокойный. Она больше не чувствовала себя чужой.
Рядом трое. Элиан — лёгкий, как дыхание. Рион — тёплый, как камень. Каэль — горячий, как огонь. Они не спорили и не делили её. Просто были рядом.
Она посмотрела на них и улыбнулась.
— Я думала, что всё закончилось, когда меня украли, — сказала она тихо. — Но оказалось, что всё началось.
— Ты наш свет, — сказал Элиан.
— Ты наш дом, — добавил Рион.
— Ты наша, — выдохнул Каэль.
Татьяна подняла взгляд к куполу. Над ним не было теней. Только небо, вода и свет.
— Я — моя, — сказала она. — И — ваша. И этого достаточно.
Дом мигнул «кухонной лампой». На стене вспыхнуло слово: живём.
И это было правдой.
Бонус. Остров смеха
Прошёл год.
Остров изменился — и не изменился. Купол всё так же сиял, океан всё так же пел. Но теперь у каждого дома был свой свет, свой голос. Дети бегали по песку, смеялись, путались в гирляндах из лиан. Мужчины и женщины спорили о том, кто готовит вкуснее, кто громче поёт и кто умеет держать весло дольше всех.
Алла, разумеется, устроила из этого праздник.
— Сегодня первый турнир смеха! — объявила она, вставая на камень. — Участвуют все, кроме тех, у кого сегодня свадьба или ребёнок на руках!
— То есть все, — хмыкнула Лина.
— Ага! — гордо кивнула Алла. — Победитель получит… — она сделала паузу, — … моё фирменное «нетушки» в рамочке!
Женщины захохотали. Даже мужчины улыбнулись, хотя многие до сих пор не понимали, что значит это загадочное земное слово.
* * *
Татьяна сидела на террасе и наблюдала. Волосы её блестели на солнце, в руках она держала чашу с травяным настоем. Рядом — трое.
Элиан, как всегда, молчал, но его глаза сияли. Он следил за дыханием толпы, и его губы едва заметно улыбались.
Рион сидел ближе, на его коленях устроился мальчишка с ракушкой в руках — сын Лины, и Рион терпеливо учил его держать камень, будто это был настоящий щит.
Каэль стоял у перил и смотрел, как Алла с мужем спорят, кто громче смеётся. Его губы тронула усмешка.
— Ты смотришь на них, — сказал он Татьяне. — И улыбаешься так, будто это твои дети.
— Они и есть мои, — ответила она спокойно. — Я держала их, когда им было страшно. А теперь они сами держат друг друга.
— А кто держит тебя? — спросил Рион.
Она посмотрела на троих и улыбнулась:
— Вы. Всегда вы.
* * *
На берегу разгорелся спор: кто смеётся громче — Алла или Яна. Дом мигал пиктограммами «ха-ха», «хи-хи», «хи-хо» и даже «ух-ты», будто пытаясь поймать ритм.
— Ну всё! — крикнула Алла. — Дом судья!
— Дом всегда за тебя, — поддела её Лина.
— Потому что дом умный! — парировала Алла.
Смех взорвался, и даже купол засиял ярче.
* * *
Татьяна смотрела на этот хаос — и чувствовала внутри тишину. Но это была не пустота, а покой. Она знала: они победили. Не войной, не силой, а смехом и любовью.
Она встала, подошла к троице и тихо сказала:
— Дом есть. Смех есть. Любовь есть. Осталось только одно.
— Что? — спросил Элиан.
Она улыбнулась:
— Жить.
Дом мигнул «кухонной лампой» и вывел слово: всегда.
И остров рассмеялся вместе с ними.