Караван остановился на краю утёса. Внизу мерцало озеро, чёрное, как кофе в три утра, и с таким же эффектом на психику.
— Тебе туда, — сказал Пейрак. — Но берегись. Вода здесь злая. Она помнит.
— Прекрасно. Ещё один обиженный элемент. Осталась только обидчивая гравитация.
Аурелика спустилась вниз. Сапоги увязали в иле, платье приобрело оттенок «разочарование болотного цвета». Кот шёл за ней, как маленький пушистый упрёк.
— Ты уверен, что он там?
Кот мяукнул.
— Перевожу: «Ты и сама влезла, сама и вылезай». Спасибо за поддержку.
* * *
Берег был пуст. Но на воде появились круги. Из глубины — тень. Потом шаги. Потом — он. Лаэрик. Такой же, как во сне: высокий, беловолосый, с кожей цвета лунного света. И с глазами, в которых можно утонуть. Буквально.
— Ты пришла, — сказал он. Голос был глухим, будто звучал из-под воды. — Я знал.
— Модно нынче говорить мне это. Зеркало тоже знало. А вот я — не очень.
— У тебя есть шрам на плече. В форме капли. Это знак. Только Связующая Круга носит его.
Она потрогала плечо. Шрам был. С рождения. И она всегда думала, что это родинка в форме червяка.
— Не могла бы я быть связующей обоев, например?
— Нет. Твоя нить — вода. И выбор — мой. Я — часть круга. Согласен.
* * *
Вернулись в лагерь уже втроём. Вода пыталась схватить Аурелику за пятки, но Лаэрик взглянул на неё так, что озеро слегка вспенилось и ушло назад.
Ванеллина упала в обморок при виде его. Груста — перекрестилась шестью способами. Пейрак стоял с каменным лицом:
— Ты выбрала.
— Я пригласила. Он согласился. Всё честно.
— Надеюсь, вода будет сдержаннее, чем огонь.
— Это угроза или прогноз погоды?
* * *
В ту ночь зеркало не говорило. Оно… пело. Мелодия была древней. О семи силах, что держат мир. О женщине, чьё имя забыто, но голос — остался.
Аурелика записала:
«Если Круг соберётся — мир изменится. Но если кто-то соврёт в Круге — он разрушит себя изнутри.»
Она посмотрела на Лаэрика, спящего на отдалении. Вода стекала с его волос, не касаясь земли.
— Надеюсь, ты — не тот, кто лжёт.
Кот мяукнул. В сторону зеркала.
— Спасибо. Очень обнадёживающе.
Глава 24
Глава 24
Где один проклятый смеётся, другой ревнует, а кота официально признают хранителем тайн
Утро выдалось влажным. Всё было в тумане — не том, что романтичный, а в том, что похож на испарения от котлет в столовке. Караван, теперь пополненный Лаэриком, двигался к южному перевалу.
Пейрак молчал. Но молчал как-то особенно громко.
— Если хочешь что-то сказать — скажи, — бросила Аурелика, заворачиваясь в плащ. — У тебя на лице такая буря, что чайник бы свистел.
— Я не ревную, если ты об этом. Просто ты притащила в лагерь полубога с водяной одержимостью и покровом древнего проклятия.
— Ну так и скажи: «Я обеспокоен, ведь он может оказаться опасным». А не делай лицо, как будто я добавила майонез в зелье бессмертия.
— Это был один раз!
* * *
Груста предложила устроить вечер знакомства. Она составила список вопросов, который выглядел как анкета для потенциальных женихов:
1. Ваше отношение к магии огня?
2. Есть ли в роду василиски?
3. Готовы ли вы пожертвовать собой ради Хозяйки Круга (и кто вы по знаку зодиака)?
— Серьёзно? — прошептала Аурелика. — Ты подбираешь мне кого-то или устраиваешь кастинг в древний телесериал?
Кот тем временем забрался на подушку и начал вылизываться с таким видом, будто знал: он уже всё выбрал за неё.
— Его Величество теперь — Советник по интуиции, — вздохнула она. — Чудесно.
* * *
На ужине Лаэрик рассказывал о жизни в Запретном Берегу:
— Вода живая. Она шепчет. Даёт сны. Показывает страхи.
— А мне показывает, как я падаю в яму в кринолине, — вмешалась Аурелика. — Это пророчество или предупреждение?
— Это — зеркало души. Ты боишься быть смешной. Но именно это делает тебя живой.
— Боги. Мог бы ты это повторить, когда я в следующий раз споткнусь на лестнице?
* * *
Поздно ночью, когда лагерь спал, зеркало дрогнуло. На нём — отпечатки пальцев. Семь. Один из них — влажный, как будто оставленный изнутри.
Кот зашипел. Башня, дремавшая на фоне астральной карты, затрепетала.
— Кто-то наблюдает за нами, — прошептала Аурелика. — Или кто-то уже здесь.
Лаэрик вышел из тени:
— Вода не спит. Она несёт вести. И одну из них — тебе.
Он протянул раковину. В ней — голос:
«Третий ищет тебя. Он не верит. Но он идёт.»
— Кто третий? — прошептала она.
— Тот, кого ты не ждёшь. Но кто уже выбрал тебя. Давно.
Кот тихо фыркнул. В тоне — усталость и ехидство.
— Ну всё, теперь у нас любовный треугольник с водной драмой и котом в роли аналитика.
А в небе снова встали семь звёзд. Значит — кто-то близко.
Глава 25
Глава 25
Где пророчества шепчут о третьем, а реальность внезапно оказывается в тюрбане
На рассвете лагерь разбудил звук — что-то между топотом, визгом и восточным музыкальным номером.
— Я же говорила, не надо ставить палатку рядом с караваном актёров из Ша’Мира! — воскликнула Груста, вытягивая голову из капюшона.
— Они сказали, что репетируют «Падение лунной розы», — буркнула Аурелика. — Оказалось, падение каравана, розы, и ещё парочки костюмов с пайетками.
Лагерь оказался в кольце артистов, верблюдов и одного бородатого мужчины в тюрбане, который уставился на Аурелику, как на подгоревший пирог:
— Ты. Ты — она.
— Обычно с этого начинаются допросы или романы. Кто вы?
— Я — Саргар. Третий. Маг зеркал и отражений. Я пришёл, потому что ты снилась мне. Слишком часто, чтобы это было совпадением. И слишком раздражающе, чтобы игнорировать.
Пейрак откашлялся.
Лаэрик слегка зажурчал. Или это была вода?
— Отлично. Теперь у нас ещё и маг с раздражённым синдромом пророчеств, — прошептала Аурелика.
Саргар подошёл ближе. Он был… другой. Не романтичный, как Пейрак, и не эфемерный, как Лаэрик.