С Рейнольдом она столкнулась в коридоре перед его кабинетом. Выпалила, едва притормозив:
— Здравствуйте, мастер!
— А, Лана Иверси, — кивнул тот. — Вовремя. Проходите.
В классе было сумрачно и слегка душно. Рейнольд включил свет, бросил:
— Откройте окно. То, что в конце класса.
Он выглядел мрачным и не выспавшимся, ни намека на ослепительную улыбку, заставляющую замирать сердца студенток. Пока Лана открывала окно, выставил на первую парту простую картонную коробку, в каких привозят конфеты в магазин. Только вместо конфет она была полна деревянными фигурками зверушек – котов и зайцев, медведей и собак, лошадей и лисиц, рыбок, сов, павлинов… кого там только не было. Лана даже заметила точно такого же дельфина, какого подарил ей недавно Эгер, только тот был цветным и с колечком для ключей, а здесь – простые заготовки для брелоков, не только не раскрашенные, но даже не отшлифованные.
Воспоминание об Эгере неприятно кольнуло, и Лана сосредоточилась на Рейнольде. Тем более что он как раз спросил:
— Как думаете, что это?
— Заготовки, — ответила Лана. И, так как спрашивал все-таки магистр артефакторики, предположила: — Для артефактов?
— Для простых обережных амулетов, — сообщил Рейнольд. — Я понимаю, в ваших мыслях мастер – тот, кто творит исключительно сложное колдовство и создает непременно выдающиеся шедевры. Но, разочарую вас, даже мастеру по большей части приходится заниматься вот такой ерундой. По очень простой причине: шедевры нужны немногим и крайне редко, а простые и дешевые амулеты – массовый товар. Поэтому практическую часть учебы мы начнем именно с них. Смотрите.
Он подхватил заготовку, сжал в кулаке, подержал так пару секунд и разжал кулак. Лана не сдержала восторженный вскрик. Грубая, необработанная деревяшка превратилась в гладкую, с матовым блеском, без единой заусеницы.
— Первый этап – обработка сырой магией, — пояснил Рейнольд. — Просто подаете силу. Вам, пожалуй, будет проще вот так, — следующую заготовку он зажал между ладонями. Секунда – и еще одна прекрасная гладкая фигурка легла на стол рядом с первой. — Проще контролировать расход силы, меньше устаешь. За один-два раза вы разницы не заметите, но на десятке или двух – очень даже.
Лана завороженно кивнула.
— Пробуйте, — предложил Рейнольд. — Короткий импульс, не напрягаясь: посмотрим, какой мощностью вы оперируете без особых усилий.
Лана волновалась. Очень. Может быть, поэтому «не напрягаясь» не получилось: она сама заметила, что выплеснула силы гораздо больше, чем на лабораторных. Зато и заготовка получилась – загляденье! Не хуже, чем у мастера.
— Мастер, а это важно? — спросила она. — Сколько силы вольешь, больше или меньше? На лабораторных вы никогда не говорили…
— Нет смысла говорить, — почти презрительно отозвался Рейнольд. — Даже не половина студентов, а, пожалуй, восемь из десяти в принципе не умеют контролировать силу. Да и у остальных случаются сбои.
Лана посмотрела на идеально гладкую, в разводах древесного узора овечку в ладони уже не с таким удовольствием. У нее ведь тоже случился сбой! А Рейнольд прошелся по классу, остановился перед ее столом и сказал:
— Продолжайте работать. Вам нужно довести эту операцию до автоматизма. А я пока объясню.
Лана сжала в ладонях забавную коровку. Импульс. На этот раз, кажется, получилось лучше, то есть, ближе к ее обычному уровню. Вот только результат…
— Совсем не так красиво, — прошептала Лана.
— Да, слабовато, — согласился Рейнольд. — Но вы не расстраивайтесь, это вопрос практики. Попробуйте усилить воздействие. Вот, кстати, и ответ на ваш вопрос: да, количество вложенной силы важно. Чем больше, тем качественнее результат. С другой стороны, максимальное качество не всегда нужно. Вы должны понимать задачу именно того изделия, над которым работаете, и приемлемый уровень качества для достижения этой задачи.
Он посмотрел на часы.
— У вас еще двадцать минут, потом пойдете на урок. Занимайтесь.
— А… — Лана растерянно посмотрела на коробку, на Рейнольда, снова на коробку. Здесь и за несколько часов не управиться, какие двадцать минут?!
Мастер понял ее взгляд правильно. Кивнул на коробку:
— Это ваше задание на ближайшую неделю или две. Цели: наработка навыка, определение своего уровня расхода силы и контроля. Вы ведь понимаете, что, кроме силы импульса, играет роль и то, на сколько таких импульсов хватит вашего резерва? Это ваши границы, которые вы должны определить сами. А, определив, начать работать над их расширением.
— А… как? Над расширением?
— Точно так же, как спортсмены или, скажем, певцы. Тренировками, пониманием того, что и как делаешь и почему получается не то, что хочешь, а то, что получается. Терпение, упорство и труд, Лана. Очень много труда. Занимайтесь, — он взглянул на часы, — а мне пора готовиться к лекции. Вот вам для готового, — поставил рядом с полной коробкой такую же пустую. — И совет: сосредоточьтесь на работе. Обдумывать будете потом.
И Лана принялась за работу. До автоматизма ей, конечно, было очень далеко, да и с контролем дела оказались гораздо хуже, чем она считала. Оказывается, точный контроль на лабораторной, когда всего-то и нужно одно простенькое действие, совсем не то, что повторять даже такое вот простое раз за разом.
Через двадцать минут у нее дрожали руки. А когда Рейнольд кивнул на дверь лаборантской и сказал:
— Отнесите туда, поставьте на стол и идите на занятия, — оказалось, что ноги тоже слегка подгибаются.
Она даже не сообразила спросить, когда теперь приходить. Так бы и ушла, но Рейнольд сказал сам:
— Придёте после уроков. Ваше время у меня – час с утра, как сегодня, и от конца уроков до семи вечера.
В класс уже начали входить самые нетерпеливые из студентов – кажется, первый курс, — и Лана, торопливо попрощавшись, побежала на свою лекцию. Первым уроком сегодня зельеделие, а магистр Греви страшно не любит опозданий! В ее классе за пять минут до звонка уже нужно сидеть на своем месте полностью готовой к занятию!
Магистр Ани Греви, сменившая с этого учебного года Наталиэ Роли, не любила не только опозданий.