Под лай дворовых собак грузовик прокатился по улицам, поднимая клубы пыли, и въехал на утрамбованную грунтовую площадку. Степан остановился напротив одноэтажного здания сельсовета, увенчанного самодельным фанерным щитом с названием колхоза.
«Привет труду».
Здание конторы типичное. Несколько комнат, скрипящие полы и двери, обтянутые дерматином. Нас провели вдоль коридора, а далее через приёмную в большую комнату. Только секретаря здесь не было. Это скорее помещение для ожидания, судя по расставленным вдоль стен скамьям.
Внутри нас ждал председатель, Жуков Фёдор Михайлович. Мужчина средних лет с серьёзным лицом. Товарищ одет в пиджак, накинутый поверх офицерской рубашки. Он поздоровался с каждым за руку, затем выстроил нас в подобие шеренги, и с ходу взялся наставлять.
— Добро пожаловать в наши края! Вы прибыли в самый ответственный момент. Как говорится, с корабля на сенокос! — начальник обнажил в улыбке крепкие зубы, — Работать придётся с шести утра, и пока не сделаете две нормы. Колхоз, в свою очередь, вас не обидит. Перевыполнение нормы — дополнительная премия. Это я вам гарантирую.
Разумеется, Рыжий не выдержал до конца речи председателя.
— А как у вас с питанием, товарищ председатель? Не отощаем?
Жуков сначала опешил, но увидев выражение лица Сани, улыбнулся.
— В поле вас будут кормить два раза в день. Стряпуха Наталья готовит отлично! А Степан всегда доставит горячее. У хозяек, где вас разместят, положен ужин. Харчи у нас свои, добротные, не чета магазинным. Поэтому исхудать у тебя не получится.
Народ заулыбался, услышав столь важную новость. Между тем лицо председателя посуровело.
— Теперь о правилах. У нас для всех приезжих сухой закон! — Жуков с вызовом посмотрел на лица мужиков, ожидая возмущения, но его слова встретили лишь скептические усмешки. — Для особо непонятливых объясняю. Продавщице Зойке строго настрого запрещено отпускать вам спиртное! Поэтому без моего разрешения — ни-ни!
Возникшую паузу нарушил милиционер, всё это время, стоявший возле окна. Я его не сразу заметил, больше разглядывая добротную мебель и портреты ответственных товарищей во главе с «дорогим Леонидом Ильичом», висящих на стенах. Новый стол, свежая отделка стен и массивные шторы намекали, что дела у колхоза идут хорошо.
— Я местный участковый, старший лейтенант Панфилов Сергей Иванович — представился мент. — Предупреждаю заранее, за порядком буду следить строго. Поэтому советую не безобразничать. Пьяных дебошей не потерплю и сразу приму меры. Запомните, местным самогонщицам, как и продавщице в Сельпо, тоже велено вам спиртное не продавать. Проявите себя с положительной стороны, сделаем поблажки в выходные. Только пока отдых по расписанию не предусмотрен.
Пока участковый говорил, мужики тихонько посмеивались. Запреты, конечно, могли помешать. Но кто захочет найти в деревне пол-литра, тот всегда найдёт. Сухой закон — это так же, как запрет на дождь.
Я же наблюдал за участковым с другой целью. Милиционер произносил правильные слова, но мысли его были где-то далеко. Взгляд у него какой-то остекленевший, словно устремлённый внутрь себя.
Похоже, дома у старлея серьёзные проблемы. Скорее всего, со здоровьем близкого человека. Мне не нужен дар, чтобы понять очевидное. Хватило опыта из прошлой жизни. А ещё, как и в случае со Степаном, я почти физически почувствовал ауру чужой беды. Она будто витала рядом, сопровождая человека. Неужели начинает получаться чувствовать чью-то боль и отчаяние, даже тщательно скрываемые? Ведь старший лейтенант вёл себя естественно. Это я более внимательно его рассмотрел, остальные ничего не заметили.
После председателя с участковым, перед нами выступил местный парторг Романов Антон Григорьевич. Этот представительный товарищ лет двадцати пяти, носил слишком хороший для деревни костюм, ещё и обут в заграничные туфли. Говор и манера держаться выдавали в нём сугубо городского жителя. Чего этот молодой хлыщ с брезгливой рожей делает в деревне? Судя по прикиду, мажор не бедствует. Значит, мог устроиться в более тёплое местечко.
Говорил Романов вроде правильные вещи, но в его тоне ощущалось пренебрежение. Мне он сразу не понравился, как и его формализм. Да и председатель с участковым слушали парторга без особой радости. Как здесь кипят страсти! Мы здесь всего пятнадцать минут и уже столько информации. Вот тебе и отдых с перезагрузкой.
После объяснения политики партии наступило время расселяться. Мы снова погрузились в кузов грузовика, и Степан начал развозить народ по домам. Рыжая голова Сани, словно мигалка, вращалась по кругу, с жадностью ловя новые впечатления. И хотя женского пола, кроме тёток и бабок, копающихся в огородах, на горизонте не попадалось, друг не унывал.
Когда развезли всех, кроме нас с Рыжим, тот толкнул меня локтем, указав на пригорок, находящийся недалеко от местной речушки. Стоявший на возвышении двухэтажный дом явно выделялся на фоне остальной застройки.
— Лёха, нас походу туда везут. Ух ты! Какие хоромы! Заживём как бояре!
Восторг Сани понятен. Дом, обнесённый высоким забором с настоящими резными воротами, больше напоминал жилище зажиточного купца, чем простого колхозника.
Нижний уровень сложен из камня и оштукатурен по углам. Вместо окон нечто похожее на бойницы. Второй этаж деревянный, но выглядит солидно. Окна верхней части дома большие, и обрамлены разукрашенными ставнями. Крыша покрыта новым шифером. На шесте возвышался металлический петух, покрашенный в синий цвет. Из крыши этого архитектурного гибрида торчали аж три кирпичные трубы, намекая на наличие такого же количества печей.
Грузовик не стал взбираться по засыпанной гравием дороге, остановился у подножия пригорка. Степан выбрался из кабины, разминая спину. Неизменная сигарета торчала из-под жёлтых усов.
— Мужики, вам двоим к бабке Матрёне. — выпустив струйку дыма, шофёр заговорил тише, но так, чтобы работающий на мотор, не мешал расслышать, — Сразу предупреждаю, ей лучше не перечить. Она, в общем-то, нормальная. Это повитуха местная и знахарка. Половине посёлка бабка помогла на белый свет появиться. Ну, из старшего поколения. Молодёжь предпочитает роддом. Заговоры Матрёна тоже знает. От сглаза там, или от зубной боли. Вы осторожнее, и лучше не злите её. Может порчу навести или проклянёт, век мучиться будете. Всё ступайте с богом, вас уже ждут.
Забавное напутствие. И ведь он не шутит. Судя по спокойному тону, для деревенских — это обыденность. Зато Саня слушал водителя, уже с опаской, посматривая на странный дом.
— Проклянёт? — переспросил он шёпотом. — Это как?
— Я откуда