Когда ощутил, что меня за трусы тоже тянут сзади, было уже поздно! Головка упиралась в прокладку, и защита была вполне годная, но я не учёл такого рода трение. Дёрнула раза три, чертовка, и член мой изверг самопроизвольно. Я содрогнулся несколько раз от сладкой разрывной боли, пытаясь выловить устремляющееся прочь сознание. На третий спазм сумел всё же удержать контроль и притвориться, что это мышечные судороги.
Но суккубку не обманешь. Моё прерывистое дыхание било прямо ей в лицо. Девушка, будто издеваясь, продолжила ещё активнее целовать внезапно заполнившейся слюной рот и дёргать меня за трусы, вызывая дополнительные комариные покалывания.
Вот зараза, последняя всё же добилась своего! Хотя мне кажется, другие и не сильно старались.
Не найдя иного выхода, чтоб поскорее уже избавиться, пока не повторилось, полез в декольте и даже вывалил наружу грудь нахально и грубо. Ухватил за соски, и лишь тогда, она отпустила, хихикая и заправляя дойки третьего размера обратно. С наигранным укором.
Но взглянув на штанишки, разочаровалась. Всё сухо. Ха! Это «Олвейс ультра», сучка.
Паулиша уселась всё же с победным видом. Возвращаюсь на подлокотник, ощущая некоторый дискомфорт в причинном месте, хреново сперма в прокладку впитывается, однако.
Суккубки переглядываются, шепчутся и хихикают. Взгляды игривые. Думают, буду смущаться, как в тот раз?
Нет, девчонки, тогда вы просто неправильно меня поняли. Улыбаюсь в ответ с вызовом.
– Сегодня ты проявил необычайную стойкость для юноши, это похвально, – выдаёт вдруг Шейла и поднимает бокал: – Выпьем же за стойкого Кристиана, за то, чтобы из мальца в скором времени вырос воин и мужчина!
Тронула, правда.
Обхожу диван, встречая её недоумевающий взгляд, со спинки к ней наклоняюсь с непреодолимым желанием поцеловать эти сочные губы. А она отстраняется, ещё и пальцем грозит:
– Малыш, не обольщайся. Но ты ещё не настолько хорош.
Выпрямляюсь. Облом.
– Кристиан, суккубы проявляют сдержанную близость лишь в танце и не сдержанную в постели, не стоит даже пытаться, – добавила Шейла уже серьёзно.
– Он что, действительно подумал, что может вот так? – Захихикали гадко её подруги.
– Мальчик, с таким семянедержанием даже не стоит соваться, – выпалила Паулиша и допила своё термоядерное вино.
Нравится им меня мальчиком называть – после порки особенно. Давайте, давайте.
Не успел вернуться, за столом у кого-то громко заурчало в животе! В груди перехватило. Да неужели!
С другой стороны стола, будто в ответ, буквально запело и зарычало. Суккубка глаза выпучила и как рванёт через спинку дивана! Да с такой прытью воина перепрыгнула, будто у неё тяжёлых бубенцов спереди вовсе нет.
– Иллея? – встрепенулась Шейла.
Та в ответ прохрипела что-то сдавленное и бросилась в арку левее лестничной.
Заурчало и у Паулиши негромко. Но первым вскочил я. Скривился и рванул, согнувшись и держась за живот прямо за Иллеей.
– Да что такое?! – раздалось вслед беспокойное.
– Живо-от! – прокряхтел я как можно убедительней и скрылся в проёме.
Уже на подходе к дверям с кабинками раздался мощный пук, как целый взрыв. Судя по звуку, полился понос.
Не теряя ни секунды, я вошёл в свободную кабинку. Закрыл за собой плотную дверь на засов.
Надо отметить, наши не ударили в грязь лицом, для господ приезжих обили всё свежим деревом, вырезав аккуратные дырки.
Изобразил звук пердежа ртом, заохал, будто всё хреново. Попукал ртом, сымитировав понос.
Вторая дверь хлопает. Новый взрыв попки и кряхтения. Всё, подруги, кабинок больше нет. Я сразу подумал, что три – для них слишком жирно.
Третья прибежала вскоре, дёрнулась к первой.
– Занято! – раздалось с натугой.
Ко мне ломиться начала! Слышу через дверь в животе мощнейшее рычание.
– А здесь кто?! – взвыла ещё одна примчавшая с позывами на острую диарею.
– Я, – ответил страдальчески.
– О-о, – заохала жертва, убедившись, что и третья занята. – И что ж делать-то, у-у.
Слышу, крутит живот, прям рычит ожесточённо. Стоит, терпит, эти с двух сторон от меня сидят, как кукушки, поносят.
Нет, ну после такого вся их сексуальность полностью утеряна.
Издаю пук ртом и я, продолжая прислушиваться.
Четвертая прибежала! Встала в очередь, её крутит ещё сильнее. Воет девка в голос.
– Давайте быстрее уже! Клапан еле держит! – стонут очередники.
Дверь первая открылась вскоре, и рванула новая туда. Пахнуло так, что в горле заскребло. Фу-у.
Бегут ещё!
А я являю бутылку воды и начинаю тонкой струйкой лить в дырку, изображая понос. Периодически поднимаю горлышко для большей правдоподобности.
– Всё занято?! – раздаётся обреченный голос новой обосранки.
С другой стороны кабинета распахивается, обдавая новыми «ароматами».
– Я ещё не доделала, но вам нужнее, – говорит уступившая.
– Вместе давай, не могу уже, – сдавленно предлагает суккубка подружке, и в кабину врываются сразу две!
– На брудершафт! – выпалила одна из них с истерическим хохотом. И произошёл сразу двойной взрыв. Полилось вниз жидкое-жидкое.
Ко мне долбятся!
– Кристиан, ну что ты возишься?! – возмущается Шейла.
– Что-что! Льётся у меня ещё, – нагло вру, поливая в дырку из бутылки. – Похоже, соус салатный с подорожником. У меня от него всегда та-ак.
– Нет, это вино! Точно вино, – раздаётся из левой кабинки, где испражняется одна.
– Но Кристиан же не пил его, – рассуждают справа с натугой.
– А не магия ли? – раздаётся из очереди.
– Обереги у нас надёжные, не придумывай, – ответила из кабины и застонала в голос: – Что ж оно всё льё-ёт.
Вскоре у кабин уже все! Животы урчат, выдавая страшные звуки, бабы стонут в очереди.
А мне становится страшно, как бы не ворвались и не спалили, что имитирую.
– Всё, не могу больше ждать, – бросает Паулиша из очереди, отходит в сторонку и бахает прямо на пол, звук такой характерный…
– Осторожнее! – кричат на неё. – По ногам попало.
Хочется ржать в голос, еле держусь.
Лицо остатками воды обдаю, мол, вспотел, пока срал. Бутылку в дырку выбрасываю. Открываю суетливо, понимая, что пересиживать нельзя, слишком подозрительно.
А ещё я должен на это посмотреть.
Меня чуть с ног не сшибает Шейла, у которой живот уже на монстринском разговаривает. И начинает поносить прямо при мне. Деликатно закрываю дверь, успев взглянуть украдкой. Трусы чёрные на коленках, платье задрано, хвост вверх, вероятно, чтоб не обгадить. Смотрит в пол, как кошка на лотке.
Выхожу, а там две «курицы» сидят в уголке вдоль стены и прямо на пол льют,