В общем, в интересные времена я ныне живу.
Сижу в отцовском кресле. Подушку все же не только для тепла подложил, но и для роста. Конечно, прохладно, хоть специально для меня комнату протопили. В дороге писать не удобно. Зима, конечно, дороги ровнее, но расплескать чернильницу – как нечего делать. Да и холодно. Чернила расслаиваются. Я, когда в прошлую зиму в университет катался, проверил. Буду в дороге думать, а писать на остановках. Они как зимние ночи длинные. Надеюсь, на свечах не разоримся. Пишу первые заметки по-немецки. Вспоминаю прошедший день.
«1 января 1742 года. Выехали с задержкой. Чуть проследовали на север проводить старшего Корфа и повернули к Университету, огибая просыпающийся Киль. Едва успел заехать в Бордесхольм попрощаться с могилой отца. Когда еще выдастся. В прошлый раз не получилось. Университет начал оживать после новогодней попойки, и мы быстро уехали. Брюммер опять ворчал. Мол, попусту время тратим. Сам же вчера нажрался скотина. Пришлось фон Корфам его на пару грузить в карету. А вот к Бордесхольму отошел. Отто рад, конечно, что ему не руководить в ближайшие дни праздниками, но солдафон из гофмаршала Брюммера так и прет. Я и не надеюсь, что дорога это вытрясет.
Из-за утренней задержки переночевать хотели в Бад-Зегеберге в местной гостинице на Рыночной площади. Дать отдохнуть нашим лошадям. Сколько таких ночевок еще предстоит. Но город датский, и майор фон Корф настоял продолжить путь. Фон Берхгольц и Крамер не возражали хоть и промерзли. Брюммер же удачно заснул перед Бан-Зегебергом. Слуг и не спрашивали. Местные, может, и обращали внимание на две кареты из Киля, простучавших по Рыночной площади. Но для них это не в диковинку. Бад-Зегеберг – город небольшой, но курортный и достаточно ухоженный. Жители, конечно, им гордятся. А так… Рынок, магистрат, кирха, гостиница и пару постоялых дворов для путешественников попроще. Все, пожалуй.
Въехали по темноте, но кильские лошади и возницы хорошо знают дорогу в готторпский Рольфсхаген. Господские спальни здесь давно не топили, так что пришлось побегать подданным. Зато все постельные клопы померзли, а то они уже мне здесь порядком надоели.
В Бордесхольме передал пастору Хосманну несколько писем. Завтра депешами уйдут в Лондон, Милан и Буксвиллер. Ничего личного. Только научная переписка. Почти.
С утра переложимся в возки. Помоюсь с утра нормально, пока мои попутчики отоспятся. Для местных я просто решил отдохнуть без взрослых. Так что вроде у меня и не побег вовсе. Выдвинемся опять, наверно, к полудню. Но на возках быстрее. По белому снегу, мимо белого замка Аренсбурга на горизонте… Очень рассчитываю, что засветло доберемся до ганноверского Лауэнбург, Лоонборга на голштинском. Впрочем, там мы уже окончательно покинем мои родные земли, и я начну забывать это наречие».
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КНЯЖЕСТВО-ЕПИСКОПСТВО ЛЮБЕК. ЭЙТИНСКИЙ ЗАМОК. 4 января 1742 года
Адольф Фредрик любил свою резиденцию на Эйтинском озере. В отличие от Кильского здешний замок отделялся от города парком и рвом, что давало ощущение уединенности. Любекский городок Эйтин, или по-местному Ойтин, не нес на себе шумной суеты портового Киля. Да и был Адольф здесь полновластным хозяином, а не регентом при малолетнем двоюродном племяннике, как в Готторпе. Отдав, в ночь на первого января должное празднованию в Киле, Адольф Фридрих, проснувшись после полудня и перекусив, не мешкая, укатил в Любек. Все же он еще властвовал здесь как суверенный князь-епископ. Тем более что русский посол фон Корф со своим братом с самого утра отбыли в Данию. А любекцы тоже хотели увидеть своего правителя на фейерверках.
Так что весть о том, что куда-то делся опекаемый им юный герцог Гольштейн-Готторпский Карл Петер Ульрих, заботливый дядюшка узнал только вчера. К вечеру ему сначала привезли разные сплетни. Одни видели двоюродного племянника Адольфа уезжающим утром с русским послом. Другие говорили, что он был днем на могиле отца в Бордесхольме. А кто-то видел его непутевого племянника с русскими на следующий день в Рольфсхагене. Общее было одно, везде Карл Петер был с русскими. Теми русскими, которые когда-то чуть не погубили их Гольштейн, и, уехав к которым, старший брат кильского князя-епископа Карл Август умер накануне своей свадьбы с цесаревной Елизаветой Петровной. Впрочем, уже императрицей. И Адольф Фридрих более чем догадывался, куда делся его подопечный, которого прежняя русская императрица Анна Иоанновна называла «чертушкой».
Собственно, что русские приехали забрать своего наследника, Адольф Фредрик Эйтинский понял уже в момент появления посла России в Дании барона Иоганна Альбрехта фон Корфа с родственником – майором, женатым на кузине Елизаветы Петровны… Гольштейнского регента такой расклад устраивал – ему самому русская корона не светила. А вот шведская… Если бы малолетний герцог умер или иначе как-то освободил путь, то Адольф Фредрик стал бы первым кандидатом на трон Швеции. Но именно в силу этого он не мог помогать Карлу Петеру Ульриху в побеге. Шведы, обидевшись, могли предложить корону и Фридриху Августу – младшему брату князя-епископа. Да и милая сердцу прусского короля сестра Иоганна могла обидеться. Она уже примеряла свою дочь в королевы шведские или российские императрицы. Сестрица даже прикатила после смерти отца Карла Петера сюда с перспективным женихом дочку познакомить. Дети мило пообщались и даже переписывались потом немного. Впрочем, последний год племянник вел обширную переписку, в том числе с разными дамами и незамужними принцессами.
В общем, Адольф Фредрик соблюдал приличия. В готторпские владения поехали гонцы, вдруг герцог просто решил объехать их с инспекций? Но секретарю уже приказано подготовить письма по родственникам, уведомив тех, что Карл Петер Ульрих путешествует без его – опекуна и регента – разрешения. И если сей негодник у них появится, то его следует препроводить в Киль, ну или прислать ответ, что видели его до получения этого известия. Если до воскресенья новые известия не придут, то письма будут подписаны и уйдут имперской почтой. Она не самая быстрая, зато надежная. Племянник хоть и баламут, но правящий герцог и родственник. В таком деле нельзя паниковать и выносить сор из избы. Надо делать все основательно, по-родственному.
Глава 3
Сквозь плачи вьюг
БРАНДЕНБУРГ. ВИТТЕНБЕРГЕ. ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР. 4 января