— Нур Инайат Хан! Моя невеста! Подтверждаешь ли ты мои слова⁈
— Подтверждаю, мое сердце!
— В присутствии дочери славного падишаха, верного друга Индии и достойного врага англичан, защитника ислама, обещаю: или вы, сипаи, склоните передо мной голову, станете мне верными слугами, поклявшись на Коране, и продолжите заниматься тем, чему вас научили, в рядах Отряда Черного флага, или вы можете отдать себя в руки рус-казак, и тогда они будут решать вашу судьбу! У меня вас ждет почет, слава, деньги, и никто не заставит касаться грязной свиньи. Никто! Ваши командиры будут проверять патроны!
Короче, мое представление в клочья порвало и без того пошатнувшуюся лояльность сипаев и завершилось резней уцелевших британских офицеров в казармах. А также изъявлением мне полной покорности от остатков бывших туземных полков бенгальского президентства Ост-Индской компании. После их присяги я получу не только опытных солдат, но и — что существенно важнее — отличных инструкторов для вновь формируемых полков.
Конечно, я не был настолько наивен, чтобы слепо верить их клятве и предпринял кое-какие превентивные меры. В первую очередь, половину урус-сардаров перекинул от гуркхов на два новых сипайских полка, перетасованных, пересобранных из старых, ополовиненных при штурме Форта-Уильям. Будут у них русские полковники и капитаны, а командирские звенья ниже чином займут раджпуты-субахдары. Общее командование поручил Ступину, произведенному мной в генералы. Теперь у меня появится новая бригада из сипайско-гуркхских кампу и палтанов. И еще один уровень контроля через непальско-раджпутское боевое содружество. По-моему, статные, выше обычных индусов, бенгальские раджпуты побаивались малоросликов-гуркхов и сто раз подумают, стоит ли затевать бузу в бригаде. Кукри в брюхо — аргумент серьезный.
Беспокоило то, что не получалось рвать ротные родственные и общинные цепочки, на них, собственно, и была построена туземная пехота. Оставалось одно — присматривать в три глаза. Для этого подобрал особо человечка.
В одном из кампу Радиши служил Илхам Хабиб, раджпут, только не из Бенгалии, а из Алигарха. Он сам пришел ко мне и предложил свои услуги. Люто ненавидя англичан, он переносил часть своего гнева и на их пособников. Сперва я планировал использовать его для того, чтобы переманить на свою сторону раджпутские общины, из которых вербовали сипаев. Потом понял, что для столь масштабной задачи мне не хватит ни времени, ни ресурсов — пусть этим лучше Богум Самру занимается. Илхаму же я поручил жестко, неотрывно наблюдать и слушать за переходящими в Отряд сипаями, навербовав среди них столько информаторов и подслухов, сколько нужно. И теперь, когда раджпуты присягали, я искоса поглядывал на алигархца. Он рассматривал сипаев с индифферентным видом, будто они ему были вовсе не интересны. Но я-то видел: он уже активно включился в работу.
«Из него точно выйдет толк, или я не служил в контрразведке. А мне бы не мешало всерьез подумать об организации четкого управления и обеспечения всей армией. Вопрос давно назрел и перезрел. Штаб! Мне давно нужен штаб. Залог успеха успешной войны — связь и снабжение…»
Меня отвлек стук, раздавшийся неподалеку. В нескольких ста метрах от нашего импровизированного плаца большая группа мастеровых начала сбивать скамейки, устанавливать две палатки и аналой. Шла подготовка к казачьему Кругу, и мне только и оставалось, что набраться терпения и дождаться, когда решится моя судьба.
(1) Сарпеч (соргуч) — украшение султанов и принцев из драгоценных камней, напоминающее перо. В Индии обычно носилось на правой стороне чалмы.
(2) Как известно, история с осаливанием патронов для новой винтовки «Энфилд» спровоцировала страшное восстание сипаев в 1857 году. Честно признаемся: нам непонятно, почему этого не случилось раньше. Для «Браун Бесс», которыми были вооружены сипаи, также полагались патроны, подвергнутые осаливанию.
(3) В 1796 г. реформа в туземных войсках передала все управление в руки европейцев, хотя до этого внутренняя кухня батальонов, караулы, адъютантские обязанности лежали на плечах май балаам. В итоге, «союз, связывавший Сипаев с офицерами и правительством, был разорван» (из очерка, подготовленного в 1845 г. русским Артиллерийским отделением Военно-учёного комитета).
Глава 6
Когда начался сбор казаков, Отряд Черного Флага не покинул Майдан. По моему указанию, оба генерала, Фейзулла-хан и полковники, освободив площадь, построили полки вдоль крепостной стены. Прямо под пушками Форта-Уильям. Съехавшиеся на круг донцы косили одним глазом сквозь поднятую ими пылевую завесу на столь двусмысленную демонстрацию силы союзниками.
— Что это? С чего туземцы тут парадируют? Другого места и времени для смотра не нашли? — спрашивали они друг друга и успокаивали себя мыслью, что артиллеристы Карпова заняли позиции на стенах, чтобы охранять казачий Круг.
Уж не знаю, как восприняли Платов и верхушка Войска мою эскападу, но отменять ничего не стали. Делегаты от казачьих сотен постепенно занимали скамейки, расставленные широким кругом. Не только офицеры, но и урядники, старые казаки и те, кто был отмечен наградами. Так издревле повелось — сотни выбирали достойных, кто будет представлять их на сходе. От Особой сотни, ожидаемо, выдвинули Козина и Зачетова, хоть последний и не был родом с Дона. Они, хмурые, озабоченные, посматривали на меня с тревогой — по Войску уже прошел слух, что меня собрались судить. Мое показное спокойствие их не обманывало.
Мы втроем пошли пешком к месту сбора — в папахах, невзирая на раскочегарившиеся солнце: они являлись важным элементом предстоящего действия. Вот почему я перед тем, как выдвигаться, быстро переоделся: повязал на рукав белую повязку с двуглавым орлом — знаком принадлежности к Особой сотне, — сменил чалму на казачью шапку, отделанную серебряным галуном, от которой уже успел отвыкнуть, и снял жемчужное ожерелье, передав все Мусе. Чего уж греха таить — не хотелось лишний раз гусей дразнить.
На подходе к скамейкам нас тормознул распорядитель Круга, дежурный Есаулец с нагайкой в руках:
— Тебе, сотник, туда, — он указал плетью на одну из палаток. — Пристав, проводи!
Помощники Есаульца, приставы, также с нагайками в руках, должны были следить за порядком на Круге. Ежели кто начнет буянить или в драку полезет, могли и вывести под всеобщий свист и хохот, попотчевав плетью. Выделенный мне сопровождающий, черный, как индус из Мадраса, в белой рубахе с крупными пятнами от пота, надувался от гордости, вышагивал гоголем, похлопывая плетью по голенищу сапога, а на меня поглядывал с неодобрением, даже со злостью, презрительно щуря глаза.
— Срам один — в походе Круг собирать для судилища! — он смачно сплюнул в пыль.