— Сипаи на стороне врага? — изумился генерал и по-новому взглянул на раджпута.
Офицер неохотно подтвердил.
— Разве у них был выбор, сэр?
Холодная, презрительная мина губернатора свидетельствовала лишь об одном: у сипаев выбор был, однозначный — погибнуть в честь Почтенной компании. Иное немыслимо.
Генерал встал из-за стола. Подошел к ростовому зеркалу и оценил свой вид, водружая на голову треуголку. Длинный красный мундир его бывшего 33-го полка, белые панталоны, идеально начищенные высокие сапоги, внушительная сабля с эфесом из литого серебра в позолоченных ножнах. Поседевшие из-за перенесенной индийской лихорадки виски и никакой пудры на коротко стриженных волосах — она вредит здоровью, а принятые в армии правила пусть катятся к черту!
— Ступайте за мной, — приказал Уэлсли и направился на выход из роскошного кабинета, расписанного сценами сражений индусов с англичанами.
Он жил и правил Майсуром в летнем дворце Типу Султана — единственном месте на острове Серингапатам, где в окружении персидских садов можно было сносно существовать в дикую индийскую жару. Военный трофей, это изысканное двухэтажное зданием из тика, камня и гипса, украшенное позолотой и варварскими картинами в индийском стиле, достался генералу по праву завоевателя. Он не хотел жить внутри крепости, где каждая улица, каждый дом и камень напоминали об убийствах, грабеже и насилии. Внутри стен, которые до сих пор хранили следы английских ядер, а пробитая брешь так и не была заделана — сознательно, на тот случай, если когда-то придется снова штурмовать Серингапатам. Ежедневно, в восемь часов утра он выходил из своей резиденции на плац между крепостью и летним дворцом и принимал торжественный развод караула, в котором участвовали все подчиненные ему войска — королевский полк (увы, не шотландцы!), три полка из собранных со всей Европы наемников и девять полков сипаев майсурского и бенгальского президентств, не считая кавалерии, туземной и европейской. Все то, чем он командовал раньше и чем успела его подкрепить Ост-Индская компания, еще не успевшая оценить степень угрозы. «Заберете у правителя Хайдарабада наемников-арабов», — утешил его директор Бенгальского президентства, поделившийся лишь двумя полками уланов.
«Чертов скряга, выйди на поле боя, и посмотрим, чего ты стоишь! Впрочем, у меня под рукой, — думал сэр Артур, — 14 тысяч солдат. Вполне достаточно, чтобы выбить дух из атамана Питера, если не дать ему соединиться с генералом Платовым».
Его мысли тут же перескочили на предстоящие разговоры с туземными зерноторговцами-бриньярами — на рис, муку, дал, маш, конфеты, гхи, масло, бетель, табак, чай и зелень (4). На все то, без чего его полки не смогут совершить быстрый марш на северо-восток. Под палящим солнцем. «Водоносы! Нужна армия водоносов», — напомнил себя генерал, не обращая внимания на следовавшего за ним по пятам сипая-кавалериста.
Развод караула часто сопровождался экзекуцией — солдатам постоянно следовало напоминать живыми примерами о дисциплине. Три года назад сэр Артур развесил на каждой улице столицы Типу Султана английского пехотинца или сипая, чтобы прекратить мародерство. Потом он составил для Мадрасского правительства «Правила совершения правосудия в форте и на острове Серингапатам» на 12 страницах и в 29 разделах. С тех самый пор недели не проходило без того, чтобы на плацу кого-то не лишали жизни в строгом соответствии с его инструкциями. Но сегодня он решил нарушить собственноручно начертанный порядок.
— Дьявольский ветер! — приказал он обер-офицеру, назначенному командиром команды армейских экзекуторов. — Гарнизонная виселица сегодня отдохнет.
Молодой энсин побледнел и, не посмев оспорить приказ, побежал готовить страшную процедуру (5). К пушкарям, еще не знавшим, какое испытание выпало на их долю, что пришла минута заряжать орудия.
По завершению торжественной церемонии на плац притащили троих осужденных. Трех сипаев, единственная вина которых состояла в навете сержанта, обвинившего их в подстрекательских речах. Их волокли на плац, привязав руки к брусьям. Все трое исходили диким криком. Обычно азиатцы меланхолично относились к физическому наказанию и даже к смерти через повешение — очередная череда перерождений или мусульманский рай, смерти они не боялись. Но не в это раз. Перспектива быть разорванным на куски и похороненным в общей яме-могиле с париями или оказаться в мусульманском раю без головы отключила все тормоза.
Сэр Артур внимательно наблюдал за офицером-раджпутом, доставившим ему столь важные сведения. Сипай оставался невозмутимым, пока осужденных привязывали к пушкам с холостыми зарядами. Он не дрогнул и глазом, когда прозвучал приказ «Пли!», когда поочередно раздались выстрелы, когда куски тел разлетелись перед орудиями, когда головы казненных, оторвавшись от туловища, взмыли в воздух по спирали. Лишь в момент, когда пушкари, злобно ругаясь, принялись собирать кровавые ошметки, сваливая их на большой кусок джутовой циновки, офицер, прибывший из-под Калькутты, позволил себе заскрежетать зубами.
«Что и требовалось доказать», — удовлетворенно сказал себе сэр Артур.
— Полковник, — отойдя в сторону от сипая-раджпута, окликнул он зеленого, проблевавшегося командира королевского полка. — Разместите сотню кавалеристов, прибывших из Форта-Уильям, за пределами гарнизонных казарм. Ночью возьмете своих людей и перебьете всех до единого бенгальцев.
Сэр Артур не знал, что своим приказом разрушил одну из оперативных комбинаций атамана Черехова. Все его мысли в данный момент сводились к грезам, навеянным книжонкой маркиза де Сада «Жюстина и ее добродетели». Он в красках представлял себе, как принцессу Нур будут насиловать его солдаты-победители, не стесняя себя в любых проявлениях жестокости.
(1) По подсчетам историков войны Типу Султана унесли жизнь восьми миллионов человек.
(2) Пластрон — в данном случае это не галстук особого типа, а большой нагрудник с двумя рядами пуговиц.
(3) Трон Типу Султана стоил столь баснословно дорого, что захватившие его англичане были вынуждены распродать его по частям.
(4) Гхи — топленое масло, дал — дробленые сушеные бобы, маш — мелкие светло-зеленые бобы, в еде используется как лущеные, так и пророщенные.
(5) Энсин — младший обер-офицерский чин, соответствующий званию лейтенанта.
Глава 11
Дыхание будущей битвы я почувствовал заранее, еще до того, как мы скрестили шпаги с сэром Артуром Уэлсли. Перед идущими на юго-запад войсками вдруг все обезлюдело, а над холмистой равниной с пологими скалистыми возвышенностями будто заискрило напряжение. Дрожащий от зноя воздух, рыжая пыль столбом. Эта пустынная, пересеченная местность — волны каменистой красноватой земли, поросшие кустарниками и редкими, приземистыми акациям, с постепенно набухающими под дождями, хлещущими где-то в горах на севере, руслами ручьев, — возжаждала полива не муссонных дождей, а крови. Ее пролили передовые разъезды, сцепившиеся с кавалерией англичан. Окропили землю красненьким.