— Те, что на наших лицах, они важны. Ты не можешь убить кого-то, если сначала не снимешь её. Сожги её, срежь — неважно. Тогда они могут умереть, — объяснила Агна, и я предположила, что она улыбалась больше от радости иметь возможность чему-то кого-то научить, чем от темы разговора. — Иначе мы просто продолжаем возвращаться.
— Это отстой, — сказала я.
Агна рассмеялась.
— Только для нас, слуг. Для всех остальных это спорт.
— Вот поэтому и отстой. — Я откинулась на стену и решила попробовать обмакнуть кусок хлеба в коричневое рагу и откусить от него. Было не ужасно, но и не прекрасно. На вкус это было много муки и какого-то переваренного мяса.
Стоп...
— Что за мясо в этом рагу? — медленно спросила я Агну, испугавшись ответа, когда вопрос медленно дошёл до меня, связывая наш предыдущий разговор с этим. О, пожалуйста, только не говорите, что это какая-то «Зелёная сойя».
Агна расхохоталась от этого, завывая от смеха и в большом возбуждении хлопая по полу рядом с собой.
— О, Боже! Выражение твоего лица! Надо было бы сказать тебе, что это слуга, и как следует тебя разыграть! — Наконец она смогла успокоиться настолько, чтобы объяснить, вытирая слёзы с глаз. — Это не человек. Это мясо одного из тех чудовищ, которых ты, наверное, видела, как они выползают из озера. Мы едим их, они едят нас. Просто мне надоело, что это моя единственная работа здесь.
— Но ведь чудовища тоже когда-то были людьми, — сказала я.
Агна сочувственно вздохнула и прислонилась к решётке.
— Ага. Пташка, добро пожаловать в Нижнемирье.
Мы долго сидели в тишине, и я покачала головой, чувствуя себя опустошённой и безнадёжной снова. Я не знала, почему мне вдруг захотелось признаться Агне в том, что я чувствовала. Для меня было редкостью так быстро находить друзей. Может, дело было в том, что мы застряли здесь вместе, или в яркой улыбке на лице Агны, которая, казалось, никогда надолго не исчезала, но я хотела ей довериться.
— Всё это — сущий кошмар. Единственная причина, по которой у меня не случается паническая атака, — это то, что ничего из этого не кажется реальным. А теперь я узнаю, что Владыка Каел, вероятно, меня убьёт из-за всего этого. И так уже достаточно плохо, что этот придурок в чёрном преследует меня в моих снах.
Чёрт.
Я не должна была этого говорить.
— А? — Агна повернулась посмотреть на меня, её яркие желтовато-янтарные глаза моргали с любопытством. — Кто в твоих снах?
Я помолчала мгновение, прежде чем снова заговорить, понизив голос.
— Я могу тебе доверять?
— Конечно, пташка.
— Никто не должен знать.
— А кому я расскажу?
— Он сказал, что если они ещё не хотят меня убить, то точно захотят, когда узнают, что он каким-то магическим образом копается в моей голове.
— Самир... — Глаза Агны расширились. — Это он, так ведь?
— Откуда ты узнала?
Агна проигнорировала мой вопрос и навалилась на решётку.
— Что Самир делает в твоих снах? Все подробности!
— Он появляется каждый чёртов раз, когда я засыпаю или теряю сознание, — проворчала я и отставила поднос с едой в сторону, подтянув колени к груди и обхватив их руками. — Изводит меня или угрожает, в последний раз он сказал, что становится сильнее, и...
— О нет... — простонала Агна и откинулась назад. Видимо, все подробности не были нужны. — О нет. Это очень плохо.
— Что именно?
— Это значит, что он просыпается. — Она откинулась назад и схватилась за голову руками. — Я обречена. Мы все обречены! — завопила она.
— Эй, эй, потише, — я просунула руку сквозь решётку и положила её на тонкое плечо девушки. — Он настолько плохой?
— Ты даже не представляешь! Если Самир поднимается, то Владыке Каэлу и ему придётся поменяться местами, и Самир окажется у власти. О нет... нет, нет, нет! — плакала она в ладони.
— Почему это так ужасно? — Я встречала и Владыку Каэла, и Самира, и оба казались законченными придурками. Почему один был настолько хуже другого?
— Владыка Каэл просто собирался казнить меня, — воскликнула Агна и наконец посмотрела на меня. — Самир... он предпочитает пытать заключённых. Пташка, то, что выходит из его камер, уже не то же самое, что входит туда. Он садист. Он безумен!
— Пытки? Например... какие? — спросила я.
— Он сдирает с людей кожу полосами. Он выпускает из них кровь до последней капли, снова и снова, и снова. Он погружает людей по шею в кипящую воду и плавит их плоть с костей. Он...
— Стой, стой, — перебила я, чувствуя, как скручивается мой желудок. Это был тот, кто являлся мне в снах. — Прости, что спросила.
— Владыка Каэл — он многое, но он не жесток. Самир... единственное, что он любит в этом мире, — это причинять боль. Я заключённая. И ты тоже. Разве ты не понимаешь?
Я откинулась на стену и попыталась осмыслить это. Самир сказал, что другие опишут его как величайшего безумца и садиста в Нижнемирье. И он был прав. Я тяжело сглотнула и посмотрела на Агну. Даже если Владыка Каэл не убьёт меня первым, что-то подсказывало мне, что я всё равно не протяну долго.
Когда я заговорила, мой голос отразил тот страх, который я чувствовала.
— Самир идёт за мной.
Глава 20
Каел
— Слишком рано. Этого не может быть! — голос Элисары дрогнул, словно она произнесла нечто кощунственное.
— Ты сама видела знаки. Ты знаешь, что это правда, — холодно возразила ей Лириена, её пальцы медленно скользили по краю хрустального кубка.
— Но он пробуждается раньше времени... — Элисара отвела взгляд, будто надеялась найти опровержение своим словам в узорах на стенах зала.
— Но почему? Почему именно сейчас? — в её голосе звучало нечто большее, чем простое любопытство. В нём слышался страх.
— Всё дело в этой девчонке, — Савва произнёс это так обыденно, словно речь шла о погоде.
— Да, это наиболее вероятное объяснение, — согласилась с ним Лириена, её взгляд стал отстранённым, задумчивым.
— Если это действительно так, то нас всех ждут тёмные времена, — Элисара сжала кубок так крепко, что