– «Экономическая деятельность Германии и группа немецких военных советников постепенно набрали силу»;
– «Новая деятельность Америки в Китае»;
– «Новая политика Японии в отношении Маньчжурии»;
– «Шанхайский инцидент»;
– «Японо-китайские столкновения»;
– «Японская проблема».
Следует оговориться, что отдельные проблемы, как, например, шанхайский инцидент, новая деятельность Соединённых Штатов в Китае (в последнем случае новой была лишь формулировка), никак нельзя отнести к разряду проблем, выбранных лично самим Зорге.
Относительно японской проблемы Зорге писал в «Тюремных записках», что эту проблему он изучал по частям, но вынужден был признать, «…что японскую проблему необходимо рассматривать целиком».
Проблема же освещения экономической активности Германии в Китае практически отсутствовала в информационной деятельности шанхайской резидентуры.
Интересно отметить, что как при решении информационных задач, поставленных перед ним Центром, так и при изучении проблем, выбранных лично самим Зорге, вне поля его зрения оказались задачи освещения боевых действий китайской Красной армии и положения в советских районах страны. Это может свидетельствовать лишь о том, что подобные задачи воспринимались Рихардом как второстепенные.
Итак, спустя девять лет, Зорге в тюремных условиях, возможно даже после применения пыток, с позиций 1941 г., с высоты приобретённых им знаний о развитии ситуации в Китае, накопленного опыта информационно-аналитической работы в Японии создаёт этот уникальный документ – образец чёткого изложения задания по информационному освещению Китая. Зорге формулирует и те задачи, которые должен был бы решать сам в качестве шанхайского резидента (в действительности решал, но далеко не все и не в полном объёме).
Поразительная ясность ума, глубокий и всесторонний анализ, цепкость памяти позволили Зорге вернуться в далёкие 30-е годы и сформулировать информационные задачи, которые или стояли, или должны были быть поставлены шанхайской резидентуре.
Представляется, что Зорге не прибегал к преувеличению, когда писал о себе в «Тюремных записках» следующее: «…Постоянно расширяя свои знания и читая литературу о Китае, я в результате стал знатоком Китая и мог, готовя сообщения, оперативно давать заключения по самым разным проблемам».
В Китае у Зорге сложилось глубинное понимание сути информационной работы, которое он в полной мере реализовал во время своей командировки в Токио. «Я был убеждён, – писал Рихард Зорге в „Тюремных записках“, – что для успешного достижения наших разведывательных целей необходимо глубокое понимание всех вопросов, хотя бы в малой степени связанных с нашей миссией. Другими словами, я полагал, что не следует уходить с головой только в техническую и организационную работу: получить указания, передать их членам группы, а затем отправить в московский центр. Как руководитель разведывательной группы, работающей за границей, я не мог придерживаться такой поверхностной точки зрения о своей личной ответственности. Я всегда полагал, что человек в моем положении не должен удовлетворяться только сбором информации, а стремиться к исчерпывающему пониманию всех проблем, связанных с такой работой. Я был уверен, что сбор информации сам по себе, несомненно, важное дело, но более важной является именно способность тщательно проанализировать информацию, ухватить суть политики в целом и дать ей оценку».
Все разнообразные проблемы Зорге рассматривал «полностью с марксистской точки зрения». Он был убеждён, что «…исследования, основанные на марксистской теории, требуют анализа коренных базовых проблем – экономических, исторических, социальных, политических, идеологических и культурных… Поэтому, если мы стремимся к пониманию основных проблем той или иной страны, – подчёркивал Зорге, – этот метод, естественно, в значительной степени облегчает нашу работу и содействует ей. Используя именно этот метод, я осенью 1933 года приступил к глубокому изучению проблем Японии».
И ещё один пассаж из «Тюремных записок» в части важности всестороннего исследования страны пребывания: «Получение новых знаний о местах, в которых я бывал, всегда было моей потребностью и доставляло мне удовольствие. Это особенно касалось Японии и Китая… Если бы я жил в мирных общественных и политических условиях, я, вероятно, стал бы учёным, но, несомненно, не стал бы разведчиком. Но тем не менее мои исследования были очень важны для основной моей работы в Китае и Японии… Я вовсе не собирался выполнять роль простого почтового ящика для передачи информации, собранной другими…»
6.3. Был ли «засвечен» «Рамзай» в Китае?
Оценка работы разведчика производится не только по добытой информации, решённым и решаемым задачам, но и по степени его раскрытия спецслужбами противника и в связи с этим перспективами его дальнейшего использования в том же или другом регионе.
Ответ на вопрос, был ли «засвечен» «Рамзай» в Шанхае, однозначен и не подлежит никакой ревизии – Рихард Зорге не был «засвечен» в Китае. Иначе бывший шанхайский резидент не мог бы эффективно и благополучно работать в Японии на протяжении многих лет и был провален по причинам, не имевшим никакого отношения к его деятельности в Китае.
Однако оснований для его провала в Китае было более чем достаточно. И эти основания являлись, как правило, не следствием непрофессиональной деятельности Зорге. Они были обусловлены рядом причин, связанных с обстановкой в Китае, деятельностью китайской компартии и Коминтерна в стране, руководством Центра и т. д. И что не менее важно, некоторые основания для провала были надуманны и искусственно раздувались рядом сотрудников Центра.
Провал, произошедший в Нанкине, должен был ударить по № 1 («Рудольфу»), который, судя по всему, привлёк к сотрудничеству провалившегося агента, и ударил по нему. Затронул провал и № 2 («Ганса»), который использовался для связи с агентурой в Нанкине. Как раз это и были «два китайца», которые заблаговременно скрылись.
Но этот провал никак не касался «Рамзая», который поддерживал связь «напрямую» из нанкинских китайских источников только с № 112 (Чэнь), а последнего провал не затронул. Да и сам арестованный ничего не знал о руководящем аппарате. Поэтому провал в Нанкине с трудом увязывается с решением об отзыве «Рамзая», который сам подтолкнул Центр к такому решению, «на основании наших старых грехов и слухов». Согласно выводам самого Рамзая, немцем, имевшим отношение к военному шпионажу, был он сам, тогда кто был вторым шпионом – «евреем»? Им мог быть и Стронский, и Гольпер, и «Фишбейн», и даже Гарольд Айзакс, редактор «Чайна Форум».
Можно предположить, кто был и проваленный нанкинский агент. В августовской почте 1932 г. Рамзай единственный раз упоминает в переписке о «Ст.3» – «новая связь, которую мы заполучили теперь уже на месте» – в Нанкине. Среди его многочисленных информационных и организационных возможностей фигурировала и его связь «со здешней гоминьдановской контрразведкой»:
«Ст.3 Долгие годы он был своего рода офицером в одной из бандитских частей в Фуцзяне, очень умный. Прошло много времени, пока мы не втянули в нашу работу, которую он теперь выполняет за