— Полноте, — улыбнулась она. — Поблагодарите, когда помиритесь с Куликовыми.
Отправив одно-единственное письмо Наташиной матери, она выставляла себя благодетельницей. Конечно, иной раз письмо дорогого стоит, но это явно не такой случай — на мнение князя Куликова письмо от представителя княжеской семьи без реликвии впечатления не произведет. Поскольку, с его точки зрения, я не женился на его дочери, а увел у семьи ценный ресурс. Невосстановимый и невосполнимый.
Честно говоря, я предпочел бы так и остаться с Куликовыми в ссоре до конца моих дней. Но не говорить же этого княгине? Да и Наташа может думать по-другому — семья, как-никак.
— Очень важный вопрос — образование, — продолжила княгиня. Похоже, она решила взяться за нас всерьез. — Твой категоричный отказ поступать в военное училище не связан ли с тем, что ты не хочешь подражать Антону?
— Не связан, Мария Алексеевна, — ответил я. — Я считаю это пустой тратой времени в моей ситуации. У меня есть опыт применения заклинаний в бою…
— Против тварей, — прервала она меня. — Некоторые люди тоже твари, но бой с человеком проходит по-другому.
— У меня есть опыт боя и с человеком, Мария Алексеевна.
— Вот как? — удивленно вздернула она бровь.
— Я же вам рассказывал о покушениях на меня, — напомнил я. — Идеальный вариант для обучения.
— Действительно, — она рассмеялась. — Если ты вышел из поединков с такими противниками без ущерба для себя, ты действительно силен.
Лесть была грубой, рассчитанной на амбициозного подростка.
— Мне есть к чему стремиться. Но это — не военное училище.
— Посмотри на это с другой стороны, — вкрадчиво продолжила она. — Это знакомства и это определенная репутация.
— Вы уверены, Мария Алексеевна, что это те знакомства, которые пригодятся? Я собираюсь сделать имя в артефакторике.
— При твоей не слишком успешной учебе в школе? — насмешливо спросила она. — Артефактору требуется производить множество расчетов. Святославский университет не принимает документы от тех, у кого по точным дисциплинам меньше чем отлично.
Это было неприятно, но решаемо. Еще была неприятна ее осведомленность в части моих оценок. Скорее всего, Максим Константинович сообщил, с которым этой информацией поделился отчим. Да уж, хвалиться там точно было нечем.
— А если у меня есть документ об окончании артефакторской школы?
— Это ни на что не повлияет. Разве что на выбор наставника. Но, мальчик мой, они провинциальных артефакторов не любят, так что на твоем месте я бы эту бумагу не показывала. Ах да, еще вступительные экзамены, — спохватилась она, — чтобы отсеять тех, кто не сможет учиться. Это я молчу про плату за обучение.
Плата меня беспокоила меньше всего. Надо же, уверился, что бумажка от Коломейко на что-то повлияет. Нет, торговать своими изделиями я смогу, но лучше этого не делать до поступления.
— Так что ты решил? — ласково спросила княгиня.
— Придется мне, Мария Алексеевна, пересдавать экзамены. Супруга как раз планирует экстерном сдавать, вот я рядом с ней и сяду за парту.
— Хитро́, — сказала княгиня. — Надеешься на ее помощь? Но в женских гимназиях своя программа, попроще.
— Надеюсь на свои знания. — Я постучал пальцем по виску. — Я много занимался с тех пор, как уехал из дома. Думаю, смогу пересдать на нормальную оценку.
— Завидую твоему оптимизму. Впрочем, времени до поступления еще достаточно.
— Если я сдам все на отлично, Мария Алексеевна, обещаете, что не будете больше заводить речь о военном училище?
Она дробно захихикала, показывая свою уверенность в обратном, и ответила:
— Обещаю, Петя. Мне импонирует твоя уверенность. Надеюсь, за ней действительно что-то стоит.
Задерживаться в гостях мы не стали, отговорились необходимостью готовиться к балу. Этот довод для княгини оказался серьезным, и она нас милостиво отпустила.
Домой сразу мы не поехали. Сначала завернули в ту лавку, где продавались кристаллы из Страны восходящего солнца. Приказчик там был тот же, и он меня сразу узнал.
— Господин, рад вас снова приветствовать в моем скромном магазине, — сказал он с полупоклоном. — Вас привело ко мне желание купить еще несколько несравненных кристаллов?
— Я подумаю над этим вопросом, — важно ответил я. — Но сейчас мне хотелось бы что-то для придания нужной ауры при работе с этими кристаллами. Нечто такое, что помогло бы им почувствовать себя в родной среде, понимаете?
Лицо продавца осталось бесстрастным, но внутри он наверняка уже окрестил меня идиотом.
— Честно говоря, господин, нет.
— Мне нужно что-то такое. — Я пощелкал пальцами в воздухе. — Татами, сёдзи…
— Татами могу вам предложить, — оживился он.
Содрал он с нас за этот лысый коврик неприлично дорого, а еще всучил картину в восточном стиле, вытянутую по вертикали и с надписью иероглифами. Предложил заказать что-то аутентичное в своей стране, пообещав привезти через пару месяцев. Я сказал, что подумаю. Нужно сначала посмотреть, как Хикари вообще отнесется к нашим покупкам. Может, скажет, что это подделка и от них идут неправильные вайбы? С этими духами ни в чем нельзя быть уверенным…
Продавец, прощаясь с нами, сиял так, как будто мы были его любимыми родственниками, и приглашал заходить как можно чаще. В его глазах мы выглядели парой малолеток, спускавших родительские деньги из чистой прихоти. Но рассказывать, что из его кристалла вылупился дух — охранник дома, я, разумеется, не буду. И вовсе не из жалости к нему (а ну как совершит с горя харакири), а потому что такую информацию никому и никогда сообщать нельзя.
Вернувшись домой, мы первым делом отнесли покупки в ту комнату, где Валерон выгрузил шкаф с нэцкэ, и я торжественно водрузил на стену вытянутую картину, которая называлась какэмоно. На пол я расстелил татами. Выглядело это… сиротливо. Комната была маленькая и оставалась пустой.
— Спасибо, добрый господин, — прозвенела Хикари. — Это хорошие вещи. Правильные. Мне будет теперь проще настроиться на дом и отдыхать.
Теперь вместо шлепанья босых ног слышался приглушенный топот — Наташа вручила-таки нашему духу тапочки, и та их сразу перевела в нематериальный вид. Хикари это умела, а вот Валерон — нет. Зато он проявлялся в реальном мире, а она пока