Тут было над чем подумать.
Сегодня вечером никаких звонков не поступало и перед сном, когда я забралась в кровать, открыла галерею своего смартфона. Меня не настигла ностальгия, но фотографий было много и некоторые, наверно, стоило удалить.
Первыми открылись те, что я сделала несколько дней назад — в субботу, на свадьбе знакомых. Руслан с женихом, с женихом и невестой, в окружении друзей жениха и подружек невесты. Рядом с Наташей, которая (ну надо же!) так близко стояла к нему и буквально вжималась грудью в его предплечье. Я ведь сама сделала это фото. Я была настолько слепа и доверчива.
Внутри что-то сильно кольнуло. Прошло… сколько? Всего четыре дня? Слишком мало, чтобы до конца осознать — к прошлой жизни уже не вернутся.
Провела пальцем вправо и там другие фото — выписка из больницы, цветы и счастливые улыбки родителей, Бэллы Изольдовны и еще нескольких человек из офиса. Руслан тогда встретил меня дома. Точнее вернулся вечером с букетом цветов и коробкой капкейков — моих любимых, морковных.
Задержался он тогда в офисе или в постели Беловой? Разве могла я теперь знать наверняка?
Еще пролист, и еще, и еще.
Как киноленту я листала фото от настоящего к прошлому, последние полгода, когда мне неизбежно становилось хуже и до той вечеринки, где планы Руслана устроить меня в его фирму были разрушены именно мной. Я отказала ему — он злился. Помню, как выбежала за ним в одном платье на мороз. Сколько тогда было — минус двадцать или двадцать два?
Но ссора, обида и несколько минут за пределами теплого зала с сотней гостей, вкусными угощениями и премиальным алкоголем, остались вне моих фото. На них только улыбки и счастье. Дорогое и фальшивое.
Смотреть дальше ни сил ни желания не было, но на очередном фото я остановилась. Точнее уже пролистнула, и вернулась обратно. Приблизила. Отдалила. Потом снова приблизила и почувствовала как по моему лицу расплывается улыбка. Совершенно глупая и беспричинная — ведь это ровным счетом ничего не значило.
Но на том фото, где я старательно ловила наилучший кадр обожаемого мужа, в десяти метрах дальше от нас стоял Анатолий Щербинский.
И смотрел прямо на меня.
Глава 19
Следующие три дня я была завалена работой до такой степени, что приходилось задерживаться почти до десяти вечера, а домой приходила совершенно разбитой. С мамой почти не разговаривала — кажется она обижалась, что все свое время я провожу не дома и не в попытках найти компромисс в отношениях с Русланом.
Меня ее позиция стала раздражать все больше и больше. С одной стороны она согласилась меня поддержать, с другой как будто уже передумала.
— Руслан не звонил? — спросила она меня в пятницу, едва я переступила порог квартиры.
Я была не только уставшая, но и злая как черт. Никак не могла собрать необходимый набор документов для подачи апелляции на решение суда по делу одного из клиентов — бюрократические процессы отнимали столько же нервных клеток, сколько и переживания о собственном будущем разводе.
— А должен был? — ответила вопросом на вопрос, чуть резче, чем планировала.
Видимо мне не стоит строить иллюзий насчет Макарова. Если Руслан решил, что не хочет развод, значит он всеми силами будет вгрызаться в возможность вернуть меня. Мама — самый очевидный способ манипуляции. Она мой близкий человек, именно к ней я переехала, именно ее могла бы послушать.
Могла бы, возможно, полгода назад.
Но тот факт, что я едва не распрощалась с жизнью во многом на меня повлиял. В первую очередь это касалось любых компромиссов. Были те, которые я готова была принять — вроде как выбрать на ужин макароны или гречку, посмотреть комедию или триллер, почитать статью с интересным юридическим прецедентом или любовный роман. И был такой компромисс, с которым я мириться не хотела — предательство мужа.
— Мама, — вздохнула, снимая обувь и аккуратно ставя в угол прихожей, — ты обещала, что будешь на моей стороне. Я знаю, что Руслан очаровательный и милый, но еще он жестокий и иногда беспринципный. Для юриста — отличные качества, но как для зятя, тебе не кажется, что он поступил крайне непорядочно?
Она поджала губы, коротко кивнула, но ничего не ответила. Мне оставалось лишь надеяться, что такого больше не повторится.
Щербинский каждый вечер писал мне сообщения с одним и тем же вопросом: “Добралась до дома?”
“Да” — отвечала я.
На этом наше побудительное общение заканчивалось. Три вечера подряд у меня чесались руки продолжить диалог и спросить, что он делал на новогодней вечеринке, которую закатила фирма Руслана, но я так и не решилась. Хотелось получить развернутый ответ или услышать отказ что-либо объяснять лично.
Поэтому я набралась терпения.
В субботу же меня разбудил трезвонящий телефон.
— Спишь?
Он вообще не умел здороваться?
— Привет? — Сделала я не очень тонкий намёк и бессовестно зевнула прямо в трубку.
— Вставай, собирайся. Жду у подъезда, пойдем на завтрак. И не забудь в этот раз кошелек — ты угощаешь.
Инструкции выдавал, словно мы в армии. Но ударив руками по одеялу, я все же села. Повертела головой налево-направо, потянулась и было похоже на то, что я выспалась и даже готова вытерпеть холодный острый взгляд зеленых глаз.
За окном было тепло и солнечно, что меня очень радовало. Я не любила холод, он отвечал мне взаимностью. Любая непогода могла свалить меня с простудой или гриппом. Умылась и оделась довольно быстро. Волосы в хвост, никакой косметики.
Анатолий действительно ждал меня у подъезда, негромко разговаривая по мобильному телефону. Мне удалось выцепить лишь несколько последних фраз (конечно, совершенно случайно).
— Нет, это не свидание, а деловой завтрак… Не беси меня, мелкая… Еще какая мелкая и противная… Не собираюсь я ее никуда приглашать, — в этот момент он заметил меня и отключился не прощаясь с собеседницей.
— А я хотела попросить тебя передать привет Алене. И поблагодарить ее за заботу о моем здоровье, — улыбнулась я своей самой яркой улыбкой.
Он проигнорировал мои слова, как и тот факт, что я нагло подслушала часть его разговора, и двинулся в