— Ты… Что с тобой стало? — шепчет она растерянно.
— Это случилось во время операции, — отвечаю я, вглядываясь в её лицо. Раньше я не замечала, насколько болезненно худой она выглядит. Впрочем, возможно, тётя Лена и не была такой раньше. Словно что-то точит её изнутри.
— Почему… Почему ты просто не умерла? — произносит она, обречённо прикрывая глаза.
Я возвращаюсь на прежнее место. Её слова задевают за живое. Такая ненависть от самого близкого родственника не может не ранить, даже несмотря на то, что я знаю, чем именно она обусловлена. Ведь я не выбирала всё это. И если бы могла, я предпочла бы прожить заурядной жизнью, где самой большой проблемой было бы то, что меня булят одногруппники в универе.
— Я пока не могу умереть, тёть, — отвечаю, опустив взгляд. — Мне нужно сделать кое-что. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.
— Помогла? — шепчет она растерянно. — Но чем?
— Я должна разыскать своего отца. Ты единственная, кто был близок с мамой. Если тебе что-то известно, ты должна рассказать мне об этом.
Ладони её начинают дрожать. Она прячет их под стол и отводит взгляд.
— Мне ничего не известно об этом, — произносит она, и я вновь чувствую жжение в голове.
— Это неправда, тёть Лен, — я с угрожающим видом подсаживаюсь к ней ближе. — Почему ты ведёшь себя так нелогично? Знаю, ты хочешь, чтобы я поскорее ушла. Но ложь не ускорит исполнение этого желания.
Тётя нервно сглатывает и бросает на меня осторожный взгляд.
— Мне, правда, не известно имя твоего отца, — отвечает она дрожащим голосом. — Мы с Лилией шли разными дорогами. Я старалась жить скромно и тихо. Она же всегда была очень амбициозной.
Отчего-то такое описание мамы совсем не вяжется с образом у меня в голове.
— Я знала, что она работала на очень влиятельных людей, — продолжает тётя. — Но даже не догадывалась на кого. «Некоторые вещи должны оставаться в секрете», — так она говорила. Мне было страшно за неё. Особенно когда она не давала о себе знать долгие месяцы. Но в один день Лилия появилась вдруг на пороге нашего дома вместе с тобой. Она сказала, что теперь со всем покончено. Что отныне она будет жить только для своей дочки.
Тётя Лена прикрывает глаза. Перед мысленным взором появляется образ мамы. Она улыбается мне. Грудь сдавливает. Что же за тайну ты хранила, мама?
— Когда её не стало, твой дядя попытался найти какую-то информацию о твоём отце. У него есть знакомые в МВД. Но мы получили очень странный ответ на свой запрос: «Вам лучше не пытаться разузнать правду». Я не знаю, чем именно занималась твоя мать. Но у меня всегда было чувство, что умерла она не просто так.
Нечеловеческое сердце сжимается в груди. Я ведь вроде бы всё выяснила и даже смирилась. Так почему снова я чувствую эту боль?
— Я больше не приду, — говорю, поднимаясь из-за стола. — Поэтому можешь ответить на последний вопрос? Это ты сделала ту куклу, с помощью которой меня нашли в ночь похищения?
— Это была я, — не поднимая глаз, произносит тётя. Слышу, как быстро и беспокойно колотится её сердце.
— Ты хотела меня проклясть? — спрашиваю я, не веря в собственное предположение.
— Ты сказала, что тот вопрос будет последним, — отвечает она еле слышно.
Её судорожное дыхание переходит в тихие рыдания. Я не знаю, плачет ли она из-за сожалений или оттого, что её проклятье не сработало, как должно было. Лишь смиренно вздыхаю и принимаю, что моя тётя, как и многие, кто меня окружают, необычный человек.
— Она была такой же, — бросает тётя мне в спину перед уходом. — Твоя мать была такой же, как и я. Только сильнее.
Наверное, мне бы стоило расспросить её подробнее о способностях мамы. Кто знает, может быть, моё умение безошибочно определять ложь досталось мне от неё. Но этот разговор с тётей Леной оказался слишком тяжёлым, слишком изматывающим. Я раздумываю некоторое время, как ещё могу получить информацию, что была по каким-то причинам засекречена. Мне в голову вдруг приходит неожиданная идея. Я набираю номер своего одногруппника, что некоторое время назад признался мне в чувствах.
— Привет, Саш. Мы можем встретиться? У меня есть к тебе одна просьба.
Глава 41
— Яна? — голос Саши дрожит от волнения. — Это правда ты? Нам сказали, что ты попала в аварию и больше не сможешь учиться в университете?
Я немного теряюсь. Но потом понимаю, что моё внезапное отчисление должны были как-то объяснить. Интересно, кто придумал столь драматичную ложь.
— На самом деле я не так сильно пострадала, — произношу я неуверенно. — Я просто ушла из дома, и дядя перестал платить за моё обучение.
— Правда? Мне так жаль! Я даже не знал, что ты находишься в такой непростой ситуации, — восклицает он, и я начинаю сомневаться. Может, мне не стоило ещё больше давить на жалость?
— Да всё нормально, Саш, — пытаюсь успокоить его. — У меня всегда были напряжённые отношения с опекунами, так что всё ожидаемо.
— Слушай, если тебе нужна какая-то помощь, то я всегда готов, — произносит он решительно.
— На самом деле есть одна вещь, которую ты можешь для меня сделать. Это может быть трудновыполнимо, но это очень важно.
— И что же это? — спрашивает Саша напряжённо.
— Ты можешь узнать через своего деда кое-что о моей матери?
— Через деда? — повторяет он медленно. — Раз ты говоришь так, то эта информация может быть засекречена? Значит, ты веришь слухам, что ходят обо мне?
На секунду я начинаю сомневаться. А действительно ли кто-то из членов его семьи работает на спецслужбы? Я ведь так ни разу и не спросила его за всё время нашего общения. Становится очень неловко. Я даже рада, что по телефону не вижу его лица.
— Если это невозможно для тебя, то это ничего, — бросаю я, чувствуя, как стремительно рушатся мои надежды.
— Нет, всё нормально! — резко произносит Саша. — Я сделаю это! Мне нужны будут её данные. И это займёт какое-то время.
— Хорошо, я отправлю всё сообщением. Спасибо тебе большое, — я, наконец, выдыхаю с облегчением. — Понимаю, что моя просьба может быть обременительной, поэтому, если что-то могу сделать для тебя, я буду рада.
— Тогда… можешь сходить