— Привет. Меня зовут Алекс, — произносит он степенно и протягивает мне руку.
— Яна, — отвечаю я немного растерянно. — Чем могу помочь?
— Хочешь в заезд со мной? — Алекс слегка склоняет голову.
Я смотрю сначала на его чёрную перчатку, потом на его лицо с узкими тёмными очками, что в сумерках выглядят крайне претенциозно.
— Я новичок, так что могу разочаровать тебя, — отвечаю я честно. Тут же кто-то из парней рядом вызывается меня заменить, но Алекс даже не смотрит в его сторону.
— Уверен, что не разочаруюсь, — произносит он напористо. От звука его голоса по телу пробегает лёгкая дрожь.
Я, наконец, пожимаю его руку, и он удовлетворённо кивает. Сердце начинает биться быстрее. Я понятия не имею, кто этот парень. Но отчего-то абсолютно уверена, что мне стоит узнать его лучше, чтобы достичь своей цели и найти убийцу мамы.
Глава 8
Странное чувство. Я уверена, что не была знакома с этим человеком. Но отчего-то кажется, что мы близки. Словно мы ещё совсем недавно дружили, а потом я внезапно потеряла память. И пусть у меня нет никакого логического объяснения этому, я чувствую, что Алексу можно доверять.
— А ты очень дерзкая для новичка! — восклицает он после заезда. Пусть я проиграла, но он всё равно пришёл в восторг, когда мы финишировали.
— Мне просто нравится это ощущение, что возникает внутри. Как бы объяснить? Похоже на полёт, — отвечаю я, пытаясь разглядеть глаза за его тёмными очками. Но всё кажется тщетным.
Друг Алекса, Георг, рядом кивает, будто понимая, о чём я говорю. Он ещё более странный, чем его приятель. Разговаривает немного старомодно, а ещё обращается к Алексу на вы. Поначалу я думала, что он делает это иронично. Но в процессе общения осознала, что он абсолютно серьёзен. Интересно, какие отношения связывают этих двоих?
— Было круто сегодня. Надо повторить.
Алекс улыбается, и у меня лёгкая дрожь пробегает по телу от вида его выступающих белых клыков. Виниры? Ну, точно какие-то неформалы, фанаты фильмов про вампиров. Впрочем, мне на это всё равно. Каждый самовыражается, как хочет.
— Я, в общем-то, не против повторить, — киваю я. — Только не знаю, как часто проходят заезды.
— А ты приезжай к нам в Зелёный бор, — предлагает Алекс.
— Вы серьёзно? — спрашивает удивлённо Георг.
— А почему нет? — отвечает тот. — Она мне нравится. Хочу подружиться с ней.
— Но вы её едва знаете, — возражает тот.
У меня появляется чувство, словно я не должна слышать их беседу. Однако Алекс бросает на меня пронизывающий взгляд. И это ещё одна странность, потому что даже через абсолютно непроницаемые очки, я чувствую на себе его взгляды.
— Мне кажется, Яна — хорошая девушка, — произносит он ласково. От его слов на душе теплеет. Я даже немного смущаюсь. Может, всё дело в том, что у меня никогда не было друзей, но в душе я очень хочу продолжить общаться с Алексом.
— Я учусь в университете, так что должна ходить на пары и делать домашку, — произношу, словно бы подтверждая, что я хорошая, домашняя девочка. — Но по вечерам я свободна, так что можем погонять.
— Вот и отлично! — восклицает Алекс радостно. Георгий, скинь ей геолокацию.
Тот смиренно вздыхает и достаёт телефон.
— И ещё кое-что, — Алекс подходит ко мне очень близко и расстёгивает ворот своей куртки. — Территория резиденции охраняется, а потому нужно будет показать им на въезде вот это.
Он снимает с шеи цепочку с подвеской в виде герба, в середине которого мерцает кроваво-красный рубин. Меня на секунду охватывает смятение. И ещё большее смятение возникает, когда он надевает мне его на шею. Его тёмные волосы, развевающиеся на ветру, касаются моего лица, вызывая мурашки на коже.
Меня вдруг посещает мысль воспользоваться ситуацией и сорвать с него очки. Но я удерживаю себя от этого. Я ведь не какая-то там безмозглая школьница, чтобы заниматься таким. Кроме того, если бы они хотели, думаю, сняли бы очки. Но раз они пренебрегают своим удобством, это, вероятно, важно для них.
Пока я думаю обо всём этом, Алекс возвращается к своему байку. Я опускаю взгляд на свою грудь. Подвеска на ней непривычно тяготит и совсем никак не сочетается с моим внешним видом. Я решаю спрятать её под футболку.
Едва холодный металл касается моей кожи, тело словно поражает электрическим зарядом. Я вздрагиваю, теряю равновесие и едва не падаю вместе с байком. Благо Георг успевает удержать меня за шиворот.
— Осторожнее! — произносит он строго. Странный озноб пробивает тело. Я больше не чувствую подвески, она уже согрелась от моего тепла. Но мне самой будто стало холоднее.
— Спасибо, — киваю я, отводя взгляд. — Тогда я напишу вам, когда смогу приехать.
Алекс улыбается в ответ. Мы прощаемся и разъезжаемся каждый в свою сторону. Небо светлеет. Горизонт постепенно меняет краски. Из тёмно-бордового становится розовым, а после и вовсе желтеет. Меня рубит от усталости и сонливости, но я всё равно чувствую себя отлично. Гораздо лучше, чем множество дней до этого.
Правда, бодрое расположение духа моё длится недолго. Я оставляю байк в гараже и осторожно пробираюсь в дом. Тихонько на цыпочках иду к лестнице, ведущей на второй этаж. Но вдруг замечаю тётю на диване в гостиной. Она сидит неподвижно, словно восковая фигура. Мне даже поначалу кажется, что спит. Но потом она поворачивается ко мне, и я встречаюсь с её злым взглядом.
— Явилась наконец-то! — произносит она сипло. — Бессовестная девка! Мы о тебе заботимся, кормим, лечим. А ты…
Она вздыхает разочарованно. Слышу наверху звуки шагов. Привычный страх пробирает до костей.
— Тебя не было всю ночь! — голос дяди звучит точно гром. — Где ты была?!
— Просто каталась, — отвечаю я поёжившись. — У нас был уговор. Я хожу на занятия, ты позволяешь мне ездить на байке.
— Но не по ночам! — возражает он грозно. — Следуй за мной. Живо!
Внутренности снова сворачиваются узлом. Я поднимаюсь по ступеням, осознавая, что меня снова ждёт эта унизительная «проверка». Чувствую негодование внутри. Я не должна позволять ему делать это. Я, может, умру завтра, так что хватит потакать прихотям этого извращенца. Тяжесть подвески под одеждой придаёт мне уверенности.
— Раздевайся! — приказывает мне дядя, когда мы оказываемся в моей комнате.
— Не хочу, — отвечаю я, глядя на него исподлобья.
— Что?! — восклицает он с удивлением и возмущением.
— Я больше