Различались два министра и во взглядах по крестьянскому вопросу, и по экономическому и юридическому положению рабочих. И опять же по этим вопросам покойный император больше поддерживал позиции Вячеслава Константиновича.
Витте, почувствовав охлаждение к себе Николая II и потерю части влияния на императора, понял, что в лице Плеве получил непримиримого политического противника, которого надо было устранить во что бы то ни стало. В этом намерении он нашел союзника в лице моего хорошего знакомого – заведующего Особым отделом Департамента полиции Сергея Васильевича Зубатова, автора «полицейского социализма».
Идею Зубатова организовать под контролем государства легальное рабочее движение, направленное на защиту экономических интересов рабочих и улучшение их быта, Плеве, сев в министерское кресло, первоначально полностью поддержал и наделил Сергея Васильевича широкими полномочиями.
«Полицейский социализм» Зубатова, направленный также и на борьбу с революционерами в пролетарской среде, поначалу приводил к реальным результатам по пресечению революционной деятельности и по защите интересов рабочих. Но вскоре зубатовские агенты стали терять контроль над зарождающимся профсоюзным движением и свой авторитет в рабочей среде.
Летом 1903 года Плеве, как убежденный консерватор, решил, что эксперимент с «полицейским социализмом» в связи с отсутствием результатов и большими финансовыми затратами пора прикрывать, и запретил деятельность всех зубатовских организаций, чем глубоко оскорбил Сергея Васильевича. С этого времени, по данным Аналитического центра, начались его контакты с Витте.
Против Вячеслава Константиновича созрел заговор, главными действующими лицами которого были Витте, князь Мещерский и Зубатов. Это трио решило добиться отставки Плеве и назначения на пост министра внутренних дел Сергея Юльевича. Совместив два поста – министра финансов и министра внутренних дел, – Витте рассчитывал установить, можно сказать, свою диктатуру в Российской империи.
Идея заговорщиков по дискредитации Плеве в глазах императора заключалась в том, чтобы сочинить письмо, как бы написанное одним верноподданным к другому и попавшее к Зубатову путем перлюстрации.
В этом письме в горячих выражениях осуждалась бы политика Плеве, говорилось бы, что тот обманывает царя и подрывает в народе веру в него, и такое прочее. Особый упор должен был сделан на то, что только Витте по своему таланту и преданности лично Николаю II способен проводить политику, которая оградила бы императора от бед и придала бы блеск его царствованию.
Заговор был раскрыт еще до написания письма, и только потому, что Зубатов посвятил в этот план своего друга Гуровича, который всю информацию передал Плеве. В результате Зубатов лишился своей должности. Князь Мещеряков был удален императором от двора, а Витте еле-еле усидел в своем министерском кресле. Какая уж тут диктатура.
И тут Сергей Юльевич вновь «покатил бочку» на своего недруга. Видимо, арест Давыдова его сильно напугал. И правильно напугал. Леонид Федорович много интересного рассказал о связях Витте с банкирскими домами Европы, Англии и Штатов. Там теперь копать и копать, подводя министра финансов под расстрельную статью с конфискацией.
Эти воспоминания пронеслись пулей в моем сознании, после чего я перебил регента:
– Михаил Александрович, я прекрасно знаю об этом давлении на Вячеслава Константиновича со стороны Витте и его соратников, включая верхушку первомартовцев из старообрядцев и многих банкиров, которые горой встали на защиту господина Давыдова. Также в курсе, что общественность ставит в вину министру те еврейские погромы, которые прошли по российским городам после объявления Манифеста от первого марта. Но поверьте мне, эти события не вызвали бы такой реакции министра, которую он показал сегодня, узнав о штурме усадьбы великого князя Павла Александровича.
«К тому же такому давлению Вячеслав Константинович уже подвергался», – мысленно произнес я про себя.
Шестого апреля 1903 года в Кишиневе прокатились массовые беспорядки, вылившиеся в погром молдаванами местного еврейского населения, повлекший многочисленные жертвы. Накануне погрома в Кишиневе появились листовки, в которых говорилось о «секретном приказе» царя «убивать евреев». После кровавых событий началась оголтелая кампания, ставившая своей целью обвинить во всем Плеве.
Был «обнаружен» текст его «секретного письма» к кишиневскому губернатору, из которого следовало, что погром был «организован» полицией. Текст этой фальшивки странным образом сразу же попал в английскую газету «Times». Так что сегодняшнее давление на министра внутренних дел – это цветочки. И вдруг на тебе – гипертонический криз или инфаркт, не дай бог.
– А я, кажется, догадываюсь, в чем дело, – тихо произнесла императрица.
Я вопросительно посмотрел на Елену Филипповну, а Михаил задал короткий вопрос:
– В чем?
– Дочь Вячеслава Константиновича замужем за полковником Зедергольмом – начальником Гвардейского стрелкового артиллерийского дивизиона, расквартированного в Стрельне. Насколько я слышала, они на Пасху должны были приехать в Царское Село для ее празднования в кругу офицеров бригады. А Павел Александрович, – императрица зло усмехнулась, – в Гатчину с супругой не приехал, сославшись на нездоровье жены, однако на сегодня объявил прием в своей усадьбе для офицеров бригады с их женами. Как «черные ангелы» штурмуют помещения, где засели преступники, вся империя, наверное, знает.
– Значит, не о Павле Александровиче, а о своем зяте с дочерью Вячеслав Константинович беспокоился. Видимо, знал о сегодняшнем приеме, – ни к кому не обращаясь, произнес Михаил.
А я про себя подумал, что кое-кому, кто готовил для меня справки по Плеве и полковнику Зедергольму, кажется, Владимиру Альбертовичу, вставлю ведерную клизму с патефонными иголками. Упустить такой факт родства министра внутренних дел с возможным мятежником!
– Тимофей, как думаешь, в Царском Селе все получится? – задал вопрос регент, скосив на меня взгляд.
– Михаил Александрович, мы вчера с вами вместе считали возможные силы мятежников. Берем столицу, там дислоцируются Московский, Гренадерский и Павловский полки 2-й лейб-гвардейской пехотной дивизии, плюс 2-я гвардейская артиллерийская бригада и 3-й лейб-гвардии стрелковый Его Величества полк Гвардейской стрелковой бригады. Финляндский полк 2-й лейб-гвардейской пехотной дивизии переведен в Красносельский летний лагерь. В Царском Селе расположены три полка Гвардейской стрелковой бригады плюс Гвардейский стрелковый артиллерийский дивизион под командованием, как оказалось, зятя министра внутренних дел в Стрельне. – Я сделал паузу, прикинув, всех ли вероятных мятежников в столице и ее округе я назвал, а потом продолжил: – В Царском Селе мы уверенно можем положиться на полк «желтых кирасиров» и «царскосельских гусар», офицеров и солдат Железнодорожного полка. И, как мне кажется, не пойдут солдаты бригады на измену, имея перед глазами пример солдат 1-й гвардейской дивизии. Если уж старейшие русские полки император не пощадил и за вину офицеров отправил всю дивизию на Кавказ, лишив гвардейского звания, то их тем