Она вышла, и Зубов плюхнулся на диван, положив руки на спинку.
— Садись, Мишаня, мы тут точно на полчаса задержимся. Пока она до Ярышкина достучится, пока объяснит, пока до него дойдёт… Надо сказать, чтобы чаю принесли, а то скучно будет.
Однако прогноз рыжего поручика не сбылся. Не прошло и пяти минут, как «мадам» вернулась, снова любезно улыбаясь.
— Господин поручик, прошу следовать за мной. Штабс-капитан примет вас незамедлительно.
— Ишь, примет он, — буркнул Зубов, но всё-таки пошёл за женщиной. — Ничего, в следующий раз я тебя «приму». Тоже мне, нашёлся.
И я остался в гостиной в одиночестве, рассматривая аляповатую обстановку с претензией на шик.
«Пожалуй, да, — согласился Захребетник, — если присмотреться, слишком провинциальненько. Предложение здесь отдохнуть снимается».
— Вот и чудно.
«Как доберёмся до столицы, так прогуляемся в нормальное заведение».
— Нет уж, не собираюсь я по таким злачным местам таскаться.
«Не будь ханжой. Тем более местные красавицы мне не нужны. А вот взглянуть на внутреннюю кухню подобного заведения будет весьма интересно».
Выяснить, зачем ему это, я не успел. В комнате появилась девица, кричаще накрашенная и достаточно фривольно одетая.
— Доброе утро, господин. Чем я могу скрасить ваше ожидание?
Она метнула на меня лукавый взгляд, словно собираясь немедленно приступить к соблазнению.
— Ничего не нужно.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? Или желаете отобедать? У нас отличный повар, не хуже чем у Арчибальда Арчибальдовича.
В этот момент посреди какофонии местных «ароматов» я ощутил тонкую нотку знакомого запаха.
— А чем это пахнет? — я щёлкнул пальцами.
— Это мои духи, — девица удивлённо захлопала глазами. — Сирень и…
— Нет, это другое.
Я встал и прошёлся по комнате, принюхиваясь.
— Это, наверное, с кухни!
— Тшш! — Я обернулся к девице, приложив палец к губам. — Тихо, сейчас разберёмся.
— Туда нельзя! — Она попыталась загородить дверь, из-за которой явно несло сероводородом. — Это комнаты для прислуги! Ваше благородие, прошу вас…
Девица выставила грудь, не давая мне пройти. Мне надоело с ней спорить, и я одним движением вытащил из кармана красные корочки и продемонстрировал работнице дома терпимости.
— Коллегия Государевой Магической Безопасности.
— Ой! — она прижала ладони ко рту, испуганно глядя на меня.
Отодвинув её в сторону, я распахнул дверь и оказался в служебном коридоре. Где-то справа слышался шум и оттуда тянуло чем-то жареным.
— Прошка, картошка кончилась!
— Муку принесите!
— Уже тащу!
Ага, там наверняка кухня. Запах «юшки» шёл явно не оттуда, и я двинулся в противоположную сторону. Девица куда-то исчезла, и никто не мешал мне, принюхиваясь, двигаться по коридору, задерживаясь на пару секунд у каждой двери. Нет, не то, чисто, нет, дальше.
— Ваше высокоблагородие!
Девица вернулась в сопровождении «мадам», и та попыталась остановить меня.
— Прошу вас, здесь нет ничего интересного! Мы хотели бы пригласить вас отобедать. За счёт заведения, естественно.
Я отмахнулся от неё корочками и продолжил поиск.
— Ваше…
— Это здесь. — Я без стука распахнул дверь и вошёл в комнату.
— Ой!
Внутри я обнаружил двоих. Растрёпанную девицу в неглиже с покрасневшими глазами и тощего субъекта, в брюках и рубашке с закатанными рукавами. Но ни о каком интимном моменте речи не шло: девица сидела за столом и тёрла бледное лицо ладонями. А субъект сдавленно матерился сквозь зубы и тряс правой кистью, будто только что схватился за горячее. Впрочем, так оно и было — на столе лежал кубик малахириума в серебряной оправе, и скатерть вокруг него на глазах темнела от температуры.
— Коллегия Государевой Магической Безопасности! — во весь голос объявил я. — Прошу оставаться на своих местах и предъявить документы. А вы, господин, ещё и лицензию на ведение магической практики.
Субъект засуетился, схватил сюртук, висевший на спинке стула, и попытался надеть, путаясь в рукавах. Под моим взглядом он постоянно дёргался и промахивался. В конце концов, попав одной рукой, он забыл про другую и полез во внутренний карман.
— Вот, прошу вас, ваше благородие! Всё как положено, лицензия, с печатью и подписью начальника городского управления. Да я бы сам, если кто без неё магичит, полицию позвал бы. Прошу убедиться, ни на день не просрочено!
— Так-так. Значит, Кунштюков Игнат Петрович.
— Всё верно, ваше благородие.
— Практикующий специалист с дипломом.
— Да, ваше благородие, имею-с диплом. Если нужно, могу немедленного привести.
— С дипломом, — с нажимом повторил я и обвёл комнату рукой. — А как вы это объясните?
— Простите, ваше благородие?
— Чем здесь пахнет, Игнат Петрович?
— Тухл… Простите, ваше благородие. «Юшкой» пахнет.
— А что говорят в этом случае правила работы с малахириумом? — я строго посмотрел на него.
Не зря же с самого начала службы я читал вечерами все эти служебные инструкции и «Зелёное уложение» по малахириуму. Хоть зазубрить все положенные правила было невозможно, некоторые мне врезались в память.
Субъект скис окончательно и опустил руки.
— Не допускается допускать концентрацию «юшки» в закрытых помещениях, — принялся он бубнить, — так чтобы запах стал неприятным.
— И производить подобные работы необходимо исключительно, — я особо выделил последнее слово, — под открытым небом или…
— Или в специально вентилируемой лаборатории, — закончил фразу субъект и жалобно посмотрел на меня. — Ваше благородие, случайно вышло! Ей-ей не вру! Насморк у меня, не учуял вовремя «юшку»…
— А это что? — пальцем я указал на кубик малахириума, который прожёг скатерть.
— Ваше благородие, руку вчера обжёг! Вот и…
— Что налагается в этих случаях на нарушителя правил работы?
Субъект тяжело вздохнул.
— Штраф, ваше благородие. Три рубля в случае первого нарушения и десять в случае повторного.
Он снова полез в карман, вытащил кошелёк и, беззвучно шевеля губами, стал отсчитывать монеты.
— Игнат Петрович, уберите деньги. Штраф вы должны оплатить в установленном порядке, а не мне. Завтра явитесь в Коллегию и сделаете всё, как положено.
Я обернулся к «мадам» и попросил принести писчие принадлежности. Под скорбные вздохи субъекта написал две бумаги — одну себе, чтобы сдать в Коллегии, другую для нарушителя. И заставил его расписаться в получении.
— Идите, Игнат Петрович. А вы, — я кивнул «мадам», — откройте здесь окна и хорошенько проветрите, пока не