В голове мелькают варианты. Я должен пойти за ним и убить. Не оставлять следов — вот причина высокой эффективности «Нулевой команды». Но если я это сделаю, Эль останется одна и без сознания с Джонни.
Не вариант.
Джонни визжит, как киска, которой и является. Его рука с пистолетом дрожит, когда он целится в окно — но меня уже нет.
Я проскальзываю через заднюю дверь и направляю пистолет Джонни в затылок.
Он вздрагивает и поднимает руки вверх. Его пистолет падает на пол.
— П-пожалуйста, не убивай меня.
Желание сделать именно это и покончить с этим мерзавцем раз и навсегда омрачает мое зрение. Он посмел прикоснуться к Эль, и не раз, а дважды. На моих гребаных глазах.
— Президент Джо отомстит за меня, — бормочет Джонни. — Ты только что начал гребаную войну, Призрак. Это были два его самых доверенных человека.
Красная пелена постепенно рассеивается. Я пришел сюда, чтобы предотвратить войну, но только что развязал ее.
Черт.
Эль лежит на полу без сознания. Из ее носа течет кровь, а губы распухли. Из-за этого ублюдка. И все же я не могу его убить, потому что он — правая рука президента Джо, и свидетель сейчас должен бежать к нему с новостями. Любой неосторожный шаг Джонни — и я подвергну опасности девушек в «Ле Салуне».
Да и весь район, если уж на то пошло.
Я хватаю Джонни за плечо и разворачиваю его так сильно, что он издает очередной писклявый звук.
— Какого черта ты так с ней поступил? — я показываю на Эль.
— Как это какого? Она та самая сучка, которая пнула меня в член, — он рычит, несмотря на покрасневшее лицо. — Дважды, блядь!
Я хватаю его сломанное запястье и стискиваюсь сквозь гипс, пока он не издает шипение боли.
— Больше ничего?
Он ворчит.
— Кроме желания сломать ей шею, блядь, ничего.
— Слушай внимательно, — я выкручиваю ему запястье, пока не раздается хруст. Он кричит. — Эта девушка теперь под моей защитой. Еще раз к ней прикоснешься, и это будет не просто удар по твоему члену. Понял?
Он судорожно кивает, глаза почти вылезли из глазниц.
Когда я отпускаю его, он бежит к выходу. Достигнув порога, он кричит через плечо:
— Ты всё равно ввязался в грёбаную войну, Призрак. Держись за свою сучку, пока можешь!
Убить.
Убить.
Убить его.
Я глубоко вдыхаю и сдерживаю порыв. Когда-нибудь я это сделаю, но не сейчас. На карту поставлено слишком многое.
Джонни, может, и киска, но у него есть власть. Власть, которую он получил, собрав армию из подростков-головорезов и наркоторговцев и поддерживая организацию на плаву, пока президент Джо отсутствовал. К тому же он — первый командир, так что он вне игры.
Пока что.
С покорным вздохом я поворачиваюсь к бессознательному телу Эль и ее окровавленному лицу. Желание побежать за Джонни и покончить с его гребаной жизнью почти переполняет меня.
Каким-то чудом мне удается убрать пистолет и обхватить ее за плечи. Ее кулак летит в мою сторону. Поскольку глаза у нее закрыты, удар получается слабым и расфокусированным, но она все равно пытается ударить меня.
Черт возьми. Эта женщина действительно боец.
Я сжимаю мягкое место на ее сонной артерии. Удушающие приемы удобны в такие моменты. Вскоре после этого она падает без сил. Ее голова опускается на мою грудь, а дыхание выравнивается.
Теперь, когда она разозлила Джонни, он вернется за ней. Даже если для этого понадобится все, что у него есть. Его эго больше, чем жадность президента Джо.
Глупые люди, которые к тому же еще и высокомерны, опасны. Теперь на кону ее жизнь.
Я убираю прядь волос с ее лица. Я всегда воспринимал кровь нейтрально или же меня тянуло к ней из-за «Омеги». Но кровь на ее щеках и носу — самый отвратительный вид, который я видел.
Я кладу руку ей под ноги, а другую за спину. Она так идеально помещается в моих объятиях, словно всегда должна была здесь находиться.
Что чертовски неправильно.
Мне плевать на женщин. И все же я только что начал войну из-за одной из них.
Сделал бы я это снова?
Безусловно.
Глава 8
У меня пульсирует в висках. Из горла вырывается стон, и я открываю глаза. Тускло освещенная комната пахнет... мужским ароматом? Это должны быть привычные духи в розовых тонах, которыми Скар омывает комнату.
Где я? Меня что, избили в драке или что-то в этом роде?
В голове проносятся воспоминания о тех свиньях, что удерживали меня. Толстые пальцы ползают по моим рукам, подобно насекомым. Кто-то держит меня, бьет головой о стену, пытается...
Я рывком поднимаюсь, кулаки сжимаются в защитной позиции перед моим лицом. Никого не видно. Ни Джонни, ни его буйных людей.
Нижняя губа распухла и отекла, нос частично забит. Я едва могу дышать.
Эти засранцы изрядно поиздевались надо мной.
Я массирую больную голову и пытаюсь вспомнить, что произошло после того, как я пнула Джонни. Один из его людей ударил меня головой о стену, а потом все стало черным.
Я вздрагиваю от пульсации в висках.
Нет. Не совсем темно. Кто-то пытался меня схватить, я ударила его, а потом...
Ничего.
Я абсолютно ничего не помню. Кроме... облегчения. Я чувствовала себя в безопасности, когда он нес меня. Странно. Это была ситуация с красной лампочкой. С чего бы мне чувствовать себя настолько расслабленной, чтобы потерять сознание?
Мои пальцы дрожат, и я сжимаю их на коленях. Проклятье. Я сильная. Меня не должны пугать такие мелкие происшествия.
И все же на глаза наворачиваются слезы. Если бы этот человек не пришел, я бы оказалась в гораздо худшей ситуации. Какой бы сильной я ни была, с тремя мужчинами не справилась бы. Двое из них были намного больше меня.
Я вытираю глаза дрожащими руками. Я ненавижу себя за то, что позволила кому-то другому спасти себя.
Это съедает каждую частичку меня — быть настолько уязвимой перед кем-либо. Кто же это был?
Я обвожу взглядом комнату. На самом деле она похожа на тюрьму. Серые стены окружают меня, отбрасывая мрачный оттенок, даже при свете, проникающем из высокого французского окна. Полагаю, это связано с плотной шторой, колыхающейся внутри. Единственная примечательная мебель — большая кровать, на которой я сижу, но и на ней серые простыни. Еще один серый предмет — металлический платяной шкаф, стоящий в стороне.
Кем бы ни был