Воспоминания здесь намного хуже. Ее запах. Ее вещи. Все ее вещи. Даже ее призрак притаился за дверью, ожидая, что я буду дразнить и проклинать ее за то, что позволил ей уйти.
Я не могу смотреть на кровать и не вспоминать, как прижимал ее к себе и вдыхал ее запах, прежде чем заснуть.
Потом ее не стало. Или я заставил ее уйти.
Но она сказала в тот день, сразу после всего этого хаоса с Кайлом, что ей не место в моем мире, и она имеет полное право бояться. Я хочу и нуждаюсь в ней, и ради нее я пойду в чертов ад и обратно. Я даже готов снова принять «Омегу», если это будет означать ее защиту, но если она хочет уйти, я не могу быть эгоистом и заставлять ее остаться.
Она как Зои. Они обе совершили ошибку, придя в этот мир, и единственный способ защитить их — оттолкнуть. Не думаю, что Тень пока понимает это. Я и сам с трудом принимаю это.
С тех пор как ушла Эль, во мне образовалась черная дыра, и я не думаю, что что-то сможет ее заполнить. Эта женщина перевернула мой мир с ног на голову и забрала с собой рассудок.
Поэтому каждый день я стою перед закрытой дверью, как чертова статуя. Я слишком труслив, чтобы войти внутрь и подвергнуться нападению воспоминаний о ней. Никакие удары не смогли вытеснить эту боль из моего организма.
И вряд ли когда-нибудь сможет.
Вздохнув, я разворачиваюсь и направляюсь в вестибюль «Ле Салуна».
Кайл прощается с Тенью, Скар и Пламенем. Его доминирующая рука перевязана, и, возможно, он больше никогда ею не воспользуется. Но это не остановило его в желании уехать. У него есть друзья в русской мафии в Нью-Йорке, и он намерен пожить с ними какое-то время.
С того вечера я отказывался с ним разговаривать. Он приходил и извинялся миллион раз, но я даже не смотрел на него. Я был так зол и разочарован в нем. Больше из-за того, что он хотел причинить боль Эль, чем из-за всего этого предательства. Остальные больше злились из-за предательства и несколько раз ударили его в отместку — пока он был еще ранен, — прежде чем простили его. Это было слишком кроваво и жестоко, но я не стал их останавливать. Он несет ответственность за то, что сделал.
В последние несколько дней я много думал о том, как пренебрегал им с тех пор, как стал уделять внимание детоксикации от «Омеги». Он может быть общительным человеком, но Кайл всегда был одинок. Он во всем полагался на меня, но я думал, что он вырос и больше не нуждается в моем руководстве.
Очевидно, я ошибался. И я несу за это ответственность. Если бы Скар не остановила его от самоубийства, я бы никогда себе этого не простил.
Поэтому я замолвил за него словечко перед Николаем. Он должен относиться к Кайлу так, как относился бы ко мне.
— Помни, есть одно правило, Кайли: оставайся в живых, — Скар взъерошивает волосы.
Его лицо все в синяках с галактикой блекло-голубых и желтых пятен от того, как сильно они его били. Больше всего Пламени понравилось бить его, хотя я втайне думаю, что он все знал о плане Кайли. Он умеет обо всем знать и держать это в себе.
Кайл застонал и отмахнулся от руки Скар.
— Прекрати. Я не ребенок.
— А ты точно был им той ночью, — насмехается Тень. — Ты загнал меня в окно.
— На стену, а не в окно, — Пламя выдувает никотин в лицо Тени.
— То же самое.
Сбоку от меня раздается легкий шорох. Туман. Она стоит плечом к плечу со мной и скрещивает руки под грудью.
— Почему ты прячешься?
— Что ты здесь делаешь? — отвечаю я. — Разве ты не должна преследовать Ястреба?
Светлый цвет ее глаз омрачается, и они наполняются глубокой печалью и болью.
— Будет лучше, если я этого не сделаю, — эмоции улетучились так же быстро, как и появились. — Ты все еще избегаешь Эль?
— Я не избегаю, — выдавил я из себя. — Это в ее интересах. Ты же знаешь.
— Она имеет право решать, что в ее интересах, Призрак. Она взрослый человек, а не ребенок.
Я сужаю глаза.
— С каких это пор ты встала на ее сторону?
— С тех пор, как мы оказались в одной лодке, — она тычет пальцем мне в грудь. — Не повторяй наши с Ястребом отношения, Призрак. Это не весело.
Она поправляет волосы, и в кои-то веки они не напоминают о крови.
Туман бросает на меня еще один взгляд и идет к остальным, которые дразнят Кайла.
Я вздыхаю и следую за ней. Все разговоры резко прекращаются. Лицо Кайла искажается, и он ежится. Черт. Я не видел, чтобы он ерзал с самого детства.
Может, я все еще злюсь на него, но он всегда будет моим сыном.
И ничто этого не изменит.
Мои плечи расслабляются, и я бросаю на него отеческий взгляд.
— Позвони мне, когда тебе понадобится выпить или если русские будут издеваться над тобой. Я преподам им урок.
Тень и Туман улыбаются. Пламя продолжает курить, а Скар подталкивает меня.
Широкая ухмылка Кайла чуть не рассекает его лицо.
Тень находит меня, когда я наливаю себе выпить в кабинете Туман. Поскольку я больше не сплю на складе, то делю диваны с Пламенем. Я вижу, что ему это нравится, по тому, как он то и дело хмурится.
— Теперь, когда Кайл ушел, мы все застряли со старой каргой в качестве единственного развлечения, — Тень берет стакан и выпивает половину, затем садится рядом со мной. — Где она вообще?
— Ей все еще нужно немного «Омеги», — я пригубил виски. Алкоголь стал для меня водой. Сколько бы я ни пил, это не смывает ни воспоминаний, ни душевной боли.
В офисе воцаряется тишина, лишь звяканье бокала о бокал, когда Тень или я наливаем еще. Страдание любит кровавую компанию.
— Аид звонил, — говорю я через некоторое время.
— Дай угадаю, — Тень проводит рукой по своим уже всклокоченным волосам. — Он ненавидит, что ты выкрутил ему руку, чтобы освободить Ястреба.
— Что-то вроде этого, — я кручу в руках бокал. — Он посылает кого-то следить за нами.
Тень приостанавливается с бокалом на полпути ко рту.
— Кто это?
— Он не сказал, пытаясь вывести нас из равновесия, я уверен. Но