Кроме того, Зои сказала, что большинство мужчин западают на невинных девушек, а я и так не знаю, что делать, так что эту часть пройду.
Не стоит волноваться. Тем не менее, моя нога не перестает подпрыгивать.
Дверь открывается. Мой позвоночник вздрагивает. Я заставляю свою ногу оставаться неподвижной.
Уверенные шаги наполняют гробовую тишину кабинета, когда мужчина приближается. Звук прерывается прямо за моим креслом, и по спине разливается тепло. Вокруг меня витает приглушенный аромат кедра, смешанный с чем-то еще, что я не могу определить.
Я чувствую, как его взгляд прожигает дыру на моей шее, но не решаюсь заглянуть за спину, чтобы выглядеть покорной и избавиться от нервов. Я едва сдерживаю дрожь в ногах.
Спустя, кажется, целую вечность, мужчина проходит и садится в кресло напротив моего.
Я оцениваю его снизу-вверх. Черные кожаные туфли. Отглаженные черные брюки. Обе его руки лежат на подлокотниках кресла. Одно из запястий перевязано. Замысловатые татуировки проступают из-под манжет и покрывают тыльную сторону кисти.
Постойте.
Эти татуировки мне знакомы. Слишком хорошо знакомы.
Мой взгляд переходит на его лицо. Мое тело напрягается.
Он смотрит на меня, наклонив голову. Золотые круги в его глазах поглощают меня, как и раньше. Теперь они еще более пугающие. Расчетливые. Суровые.
Незнакомец из переулка.
Как...?
Он следил за мной? Он следил за мной по поручению Туман?
Мой мозг работает на пределе возможностей. Он видел, как я дерусь. Он знает, что я умею драться. Неужели это помешает Туман принять меня?
Нет. Она сказала, что если я произведу на него впечатление, то буду принята.
Все, что мне нужно — сделать так, чтобы он одобрил меня.
Чего бы это ни стоило.
Глава 4
Я могу и хочу это сделать.
Мама была разносторонней, и у меня были с ней разногласия, но она была потрясающей. Я унаследовала ее гены: насыщенные голубые глаза, каштановые волосы и мягкие черты лица. Они всегда беспокоили меня, потому что никто не воспринимал меня всерьез на бойцовском ринге.
Пока я не надирала им задницы.
Сейчас как раз один из тех случаев, когда нужно доказать свою состоятельность. Только это совсем не похоже на подпольный поединок. Удары, пинки? Нет проблем. А поговорить с красивым мужчиной? Это совсем другое дело.
Мужчина, который смотрит на меня, склонив голову набок, — это другой тип противника. Я просто должна произвести на него впечатление, а не надрать ему задницу.
Ради Зои.
Глубоко вздохнув, я встаю с грацией, которую скопировала у девушек, с которыми тренировалась. Главное — слегка покачивать бедрами, но не перебарщивать.
Я пробираюсь к мини-бару сбоку от входа в офис, стараясь не торопиться. Я останавливаюсь перед бутылками. Запах виски и бурбона навевает знакомые мысли. Теперь алкоголь — это то, с чем я могу справиться.
— Что бы ты хотел выпить?
Наверное, виски. Похоже, он любит виски.
Мне кажется.
— С чего ты взяла, что можешь предложить мне выпить? — его глубокий голос звучит прямо у меня за спиной. Его тепло растекается по моей спине.
Я вздрагиваю. Я даже не слышала, как он подошел. Раньше он был заметен, а теперь как будто парит в воздухе.
Сдерживая свою реакцию, я оборачиваюсь. Меня поражает близость. Моя грудь задевает его грудь, и я быстро отступаю к шкафу, чтобы оставить между нами расстояние. Дерево впивается мне в спину, и требуется вся сила воли, чтобы не ударить его коленом или кулаком.
Вместо этого я использую свой самый милый тон:
— Почему я не могу предложить тебе выпить?
Я знаю почему, но не говорю об этом вслух, чтобы не показаться слишком умной для собственного блага.
Риск отравления, вот почему. В их мире принятие напитка требует определенного уровня доверия. Особенно если он выше по рангу. Возможно, этот Джулиан находится на том же уровне, что и Кайл?
Если последнего было легко отнести к списку «для использования», то Джулиана вряд ли удастся отнести туда так же легко.
Его пронзительные глаза заглядывают мне в душу, и что-то подсказывает мне, что он не из тех, кто сдается, пока не поймает то, что ищет.
Что бы это ни было.
— Зачем ты здесь? — спрашивает он, вместо того чтобы ответить на мой вопрос.
— Чтобы работать, — отвечаю я самым спокойным тоном.
Он наклоняет голову в сторону и оценивает меня от макушки до кончиков шпилек. В отличие от Кайла, он не останавливается, чтобы поглазеть на мою грудь. Кажется, он просто оценивает меня в несексуальной манере. Как я бы поступила с противником перед боем.
Смесь гордости и страха переполняет меня. Гордость — потому что мне нравится, что он воспринимает меня всерьез. Обычно люди недооценивают меня. Страх по той же причине. Не в моих интересах, если он будет сомневаться во мне.
По сравнению с Кайлом, я настолько стесняюсь, что мне приходится прилагать усилия, чтобы не одернуть это дурацкое короткое платье.
— Ты хочешь, чтобы я поверил, что та, кто пнул Джонни в пах, должна здесь работать?
Думай. Думай.
— Он это заслужил, — я выбираю правду. Судя по тому, как он выкрутил запястье этому придурку, он, должно быть, в плохих отношениях с ним.
Губы Джулиана снова дергаются, но он не улыбается. Да и улыбается ли он вообще?
— Так и есть, Светлячок, — он снова наклоняет голову. — Но это не объясняет, почему ты здесь.
— Что, девушка не может постоять за себя? Неужели мы все должны ждать, пока кто-то другой сделает это за нас?
— Как я уже говорил, такая, как ты, не захочет здесь работать.
Его рука тянется ко мне. Я не успеваю ничего сказать, как его длинные худые пальцы обхватывают мою шею. Он удерживает меня на месте, достаточно крепко, чтобы я не могла пошевелиться, но не сдавливает. Его большой палец лежит на точке моего пульса, вероятно, пробуя технику человеческого детектора лжи. Лиам обучил меня этому. Все, что мне нужно сделать — это оставаться уверенной в себе.
Легче сказать, чем сделать.
Моя кожа нагревается, а рука дергается, чтобы оттолкнуть его. Эта поза так уязвима, а я ненавижу быть уязвимой.
После смерти мамы я поклялась никогда не быть уязвимой.
Однако я сдерживаю рефлекс и поднимаю на него глаза. Его лицо становится каменно-холодным.
— Почему ты здесь?
— Я же сказала тебе. Работать, — я сжимаю кулак у подола платья, чтобы он поверил, что я в отчаянии, и