Сердце в груди совершило кульбит.
Мачеха никогда не отличалась благоразумием, но неужели она причастна к аварии? Все-таки, папа женился на ней, любил ее... Как эта сука так могла поступить с ним? Хотя, почему я удивляюсь? Рыжая дрянь уже во всю пудрит мозги Белозерову. От обиды за родителя на глазах навернулись злые слёзы.
— Она, кстати, завтра зайдет за брошью. Ты оставь ее мне. Я передам, — невозмутимо добавила Жанна, разрезая напополам луковицу.
Ничего ей не отвечая, я двинулась к Руслану. Надо сообщить ему, что владелец дорогого бриллиантового украшения найден.
* * *
Когда я вошла в кабинет дядя сидел в ворохе бумаг, деловито расшвыривая их по аккуратным стопкам.
— Надо поговорить, — довольно недружелюбно начала я.
— Проходи. Садись, — неохотно пригласил он.
Не успев приземлиться на стул напротив, я тут же выдала ему всю информацию о мачехе.
Руслан слушал меня спокойно, не перебивая, переодически вздыхая.
— Завтра эта тварь придёт за своим украшением, тут то мы и выведем ее на чистую воду, — победно закончила я.
— Мы? — недовольно буркнул дядя.
— Ну да, я и ты. Ты же не оставишь меня с ней наедине? Черт знает, что у неё в башке творится. Хотя, на самом деле, мне слабо верится, что она могла убить отца...
— Кристин, стоп, — прервал поток моих мыслей Руслан, поднимаясь из-за стола. — Никаких мы. По крайней мере, ты точно во всем этом не участвуешь — это во-первых. Во-вторых, я позвоню Махову. Пусть сам разбирается с этой ситуацией.
— Но я хочу...
— Никаких хочу. Не вмешивайся. Не лезь, — строго, повышая тон голоса, проговорил он.
Дядя неторопливо дошёл до окна, развернулся и направился в мою сторону.
— Давай сюда брошь, — протягивая ладонь, скомандовал он.
— Нет.
— Кристин, я жду, — буравя меня взглядом, требовательно повторил он.
Я вытащила украшение из сумки, отдала ему. Едва коснулась пальцами мужской руки по коже побежали электрические разряды.
— Ведь ты мне расскажешь, чем это дело закончится? Я хочу знать, что в своё оправдание скажет Ритка.
Руслан угрюмо кивнул.
Я недоверчиво покосилась на него, а затем, понимая, что говорить, по сути, больше не о чем, поднялась со стула и зашагала в сторону двери.
* * *
Подслушивать под дверью кабинета было чрезвычайно неудобно. Спина и ноги затекли, в голову упиралась дверная ручка и, в довершение всего, я слышала лишь обрывки фраз, а не полный диалог мачехи со следователем и Русланом.
Пока я мучилась, согнувшись в три погибели, не заметила, как к двери подошёл дядя и резко открыл ее.
Прямо дежавю. Как и в прошлый раз. Он чувствует меня что ли?
Я так и застыла в скрюченном состоянии, с ужасом округлив глаза на Руслана.
— Войдёшь? — строго спросил он.
Я судорожно закивала, проследовав в кабинет.
Рыжая тут же одарила меня презренным взглядом.
— То есть, вы уверяете, что признали брошь своей чисто из-за меркантильного интереса? — скептически спросил Махов.
— Да. Она не моя! — чуть ли не прикрикнула Ритка. — У меня сейчас проблемы с деньгами и я подумала, что дорогое украшение мне будет очень кстати.
— Врешь! — завопила я, вклиниваясь в беседу.
— С чего бы? Не впаривай мне то, к чему я отношения не имею! — огрызнулась мачеха, готовая на меня наброситься.
— Тихо, Крис. Иначе, выставлю! — остудил мой пыл дядя.
— Но она же нагло лжёт! Выкручивается, потому что у неё задница загорелась! Ты причастна к гибели отца!
— А ты попробуй докажи! Пигалица! Меня даже в городе в тот день не было! — крикнула в свою защиту рыжая. — И вообще! Я согласилась побеседовать с вами без адвоката, но не собираюсь выслушивать обвинения в свой адрес! — обращаясь к следователю, заявила она.
— Кристина Германовна, я бы попросил, — нервно произнес Махов, пронзая меня своими крохотными глазками.
— Молчи уже, — шикнул Руслан, хватая мою ладонь, крепко сжимая ее в своей руке.
Я прикусила язык, утихомиривая внутренних демонов.
Повисла пауза секунд в десять, затем следователь продолжил:
— Значит, Маргарита Петровна, вы хотели присвоить чужое? — едко резюмировал он, продолжая разговор.
— Не совсем. Жанна позвонила вчера, сказала, что нашла после приема побрякушку и она полагает, что это моя вещь. А мне что, отказываться? — демонстрируя крайнюю степень негодования, Ритка развела руки в стороны. — Если бы я знала, что это за брошка и чем она может грозить, то, естественно, не претендовала бы на нее!
Следователь что-то тщательно записывал в блокнотик. Я из последних сил сдерживала эмоции, дядя продолжал сжимать мои пальцы в своих.
— То есть, вы прежде это украшение никогда не видели?
— Повторяю ещё раз — нет! И впервые от вас слышу, что смерть Германа не случайность!
— Хорошо, Маргарита Петровна. Вы можете быть свободны.
Ритка тут же вскочила на ноги, бросаясь к двери.
— Но настоятельно попрошу вас не покидать город и в интересах следствия никому не распространяйтесь о нашей беседе.
— Я, что, под подозрением? — прошипела она.
— Нет. Пока нет, — неопределённо пожал плечами Махов.
Мачеха вихрем вылетела в коридор, громко хлопнув за собой дверью.
— И... И вы так вот просто ее отпустите? — обратилась я к следователю, который убрал свой чертов блокнот с ручкой в нагрудный карман.
— А что я должен сделать?
— Но вы же говорили, что у кого брошь, тот и убийца!
— Увы, никаких улик против Маргариты Петровны у нас нет. Доступа к счетам вашего отца она не имела и во время аварии находилась в Риме. Естественно, мы ещё раз все проверим, но пока перед законом она абсолютно чиста.
— Ах, вот вы как запели! — недовольно ответила я, делая пару шагов навстречу следователю, грозно нависая над ним.
— Я не могу обвинить человека только потому что он вам неприятен.
Махов поднялся на ноги, становясь со мной одного роста.
— Всего хорошего, Кристина Германовна. До встречи.
Вальяжно он зашагал прочь из кабинета.
— Какого хера происходит? — испепеляя взглядом закрытую дверь, раздраженно задала вопрос в пространство я.
Хмурый Руслан уселся за стол.
— Я тебе сказал не совать нос в это дело. Мои слова для тебя пустой звук? Почему ты не в университете?
Я с вызовом посмотрела на него.
— Сейчас Ритка пытается уйти от ответственности, а тебя интересует только то что я не на учёбе?
— Почему ты дома? — строго повторил он, монотонно барабаня колпачком ручки по поверхности стола.
— Да пошёл ты, — бросила я, спешно покидая кабинет.
Злость туманила рассудок. Неприятный комок, в области горла не давал вздохнуть полной грудью.
Я одна. Не чувствую поддержки, не знаю любви. Никому не нужна. Только папа меня