Его вторая жена - Милана Усманова

Есть особая жестокость в весенних вечерах, когда весь мир расцветает, а твоя душа гниёт изнутри. За окном золотились крыши, влюблённые парочки гуляли, держась за руки, дети носились по дворам с криками радости. Жизнь била ключом везде, кроме нашей квартиры.

Я сидела с бокалом вина, слишком частым спутником последних месяцев, и смотрела на эту идиллию сквозь стекло. Стекло между мной и настоящей жизнью становилось всё толще. Сначала появились трещины, потом паутина разломов, а теперь я будто смотрела на мир из-за мутной, искажающей правду преграды.

Дочка спала. Муж опаздывал. А его вторая жена задержалась на шопинге...

Господи, как абсурдно это звучит даже в моих собственных мыслях.

Ласковый весенний вечер позолотил крыши домов, раскрасил стёкла окон, как грани огромного калейдоскопа. Цветущие деревья насытили воздух сладковатым ароматом и одели его лёгкой нежно-розовой вуалью. На клумбах распускались нарциссы и тюльпаны. По дворам с визгами носились ошалевшие от первого тепла мальчишки и девчонки. Родители прогуливались рядышком, держась за руки и тихонько целуясь, когда их отпрыски не видят. Счастливые. Пока счастливые. А может, и нет. Возможно, всё это одна лишь показуха, а дома все они снимают маски и изводят друг друга ненавистью и придирками.

Моё настроение было полной противоположностью безмятежным весенним сумеркам. На столе стоял бокал вина, слишком частый гость в последнее время. Однако по-другому я не могла заснуть. Душила злоба и обида, боль и отчаяние.

Дочка уже спала, мой муж, Виталий, ещё не вернулся с работы, а его вторая жена (младшая, скользнула в голове ехидная мысль), таскается по очередным спа и шопингам. Я беззвучно рассмеялась, мне казалось, что я скоро сойду с ума. Мозг упорно отказывался принимать эту клоаку, что у нас звалась семьёй.

Ведь всё было идеально, почти идеально. До поры.

Мы познакомились, когда я только закончила колледж, получив престижную профессию бухгалтера. Как радовалась мама, когда показала ей диплом. Мы жили в деревне, в получасе езды от маленького городишки, и каждый выпускник небольшой, неказистой и обшарпанной сельской школы мечтал получить специальность, которая позволит вырваться из нашего захолустья.

На лето устроилась работать в крохотную фирму, где всего персонала было три человека. Однако меня это не смущало, для практики было достаточно, и зарплата радовала. Мои первые деньги! Тогда-то на пороге нашего офиса и появился он. Нет, не так. ОН! Красивый, импозантный (как мне тогда казалось) мужчина. Мечта нашей секретарши, Светочки.

Виталий заехал обсудить какие-то дела с шефом, а потом завёл беседу: легко, непринуждённо, ненавязчиво. Сама не успела опомниться, как уже собиралась на первое свидание. Всё было шикарно. Меня, деревенскую девчонку, впечатлить было нетрудно. Максимум, где я до этого бывала: дискотеки в сельском клубе или «шашлычка» на въезде в город, куда мама водила меня иногда со своей мизерной зарплаты. Старалась порадовать хоть чем-то. Отец беспросветно бухал, но нас с мамой никогда не обижал. Мне вообще казалось, что он живёт в какой-то своей параллельной реальности.

Виталий отвёз меня в небольшое кафе, где подавали еду в фарфоровых тарелках, вместо бумажных, и не воняло дымом от мангала. На каждом столе стояла свеча, мерцая от лёгкого сквозняка, и мне казалось, что красивее места я и не видела. Роман захватил меня с головой. Мама предостерегала, просила не бросать работу, пожить для себя и не торопиться с детьми, но уши мои слышали лишь Виталия, который твердил, что работа – удел несчастных женщин.

Через полгода герой скороспелого романа сделал предложение, мама просила подождать, но я согласилась и через месяц стала госпожой Аверьяновой Александрой Владимировной.

Мы переехали в город, административный центр нашей области, но для меня он был настоящей столицей. Большой, шумный, красочный, с мириадами манящих ночных огней. Виталий служил в прокуратуре и сразу после свадьбы получил повышение, что и позволило нам перебраться в шикарную квартиру, подальше от моей деревеньки.

Я с энтузиазмом занялась обустройством нашего гнёздышка, ведь теперь не надо было экономить и выбирать то, что подешевле. Виталий пропадал на службе, но никогда не забывал позвонить мне в обед, а вечером, даже смертельно уставший, водил на прогулку или в очередной роскошный ресторан.

Через полтора года родилась Ольга, Лёля, как называл её муж. И безмятежное наше счастье продолжалось, пока Виталий не получил очередное повышение. Добавилась зарплата, но из дома исчезли любовь и… Виталик. Появились неотложные дела, работа занимала всё его время, как я тогда думала. А мы с дочерью привыкли жить сами по себе. Нет, муж по-прежнему старался баловать нас, но как-то… Словно откупался.

Так прошло лет пять. Мы привыкли жить как соседи. Я хотела пойти учиться на экономиста, но муж, услышав об этом, скривился так, точно сказала, что пойду на панель.

- Сашка, ну что за глупости? Призвание женщины - её семья. Что даст тебе диплом? Хочешь как твоя мать, всю жизнь корячиться на работе? Лучше дочкой займись.

И я занималась. Лёлей, домом, мужем. Я была идеальной женой и мамой. Чудесная соседка, руководитель родительского комитета, замечательная хозяйка, устраивающая шикарные званые ужины для коллег мужа. Только меня самой не осталось. Я растворилась в быте, забыв, что когда-то любила и чего желала.

Виталик вспоминал обо мне по мере надобности.

- Сашка, где носки? Завтра приготовь мне серый костюм, я еду на встречу. Сделай на ужин голубцы.

И всё в том же духе. Я стала прислугой в собственном доме. Муж начал требовать отчёта по деньгам. Каждый раз, купив продукты, аккуратно подклеивала чек в большую тетрадь, даже за булку хлеба. Потом Виталик проверял, не много ли я потратила в этот месяц, и орал, что он хоть и прокурор, но не депутат и ни чиновник, надо экономить.

Одежда мне и дочери стала покупаться только тогда, когда старую больше невозможно было носить.

- Зачем? – удивлённо спрашивал Виталик, - ты всё равно никуда не ходишь. У тебя же есть платья, ну те, нормальные ещё.

А сам ездил одеваться в модные бутики, щеголяя в кожаных туфлях, шёлковых рубашках и дорогущих костюмах.

- Сашка, ты не понимаешь, - орал он, когда я высказывала свои обиды, - мне надо выглядеть достойно. С такими людьми работаю! Не могу же я ходить в футболке и джинсах. Тебе-то что, ты всё равно