Я поняла, что брожу неподалеку от кабинетов в надежде ее увидеть. Но на глаза мне попался лишь Оскар, который, ссутулившись, тащил на плече моток веревки. Он уставился на меня.
– Что это вы здесь ошиваетесь? Почему прячетесь за углом?
– Просто так.
Он сузил свои темные глаза.
– Я вам не верю. Что‑то вы задумали. Бог знает, почему миссис Дайер считает, что вашему семейству можно доверять.
У меня перехватило дыхание. Откуда столько злобы?
– И что мы такого плохого вам сделали?
– Что вы сделали? – повторил он. – И у вас еще хватает наглости стоять и спрашивать, что вы такого сделали?
Я не была настроена на спокойную беседу. Меня саму распирало от ярости.
– В последний раз, когда я вас видела, вы были другом Грега. Теперь он сбежал, а вы ведете себя так, будто это вы от него пострадали! Он обчистил нас, оставив без гроша, понимаете? По его милости я потеряла работу горничной. Ума не приложу, каким образом он мог обойтись с вами еще хуже и отчего вы вините в этом меня!
Мои слова, видимо, обескуражили Оскара. Он схватил меня за руку и оттащил подальше от кабинетов, где мы своим разговором, несомненно, мешали работать.
– Так вы не знали?
– Не знала чего?
– Я думал… – Он нахмурился. – Та драгоценность. Я думал, это вы ее украли для него. Стащили у хозяйки, чтобы он ее продал.
Я нервически усмехнулась.
– Вы полагаете, я стала бы рисковать собственной шеей ради того, чтобы Грег уехал в Америку со своей любовницей? Оскар, это Грег и украл драгоценности у мисс Филдинг. Он пришел в дом, якобы ко мне, а потом обошелся со мной подобным образом. Мне еще повезло, что я не оказалась в тюрьме. Мне повезло, что никто не смог ничего против меня показать.
– О как, – произнес он не вполне сообразно услышанному. – Я… Мне жаль. Я думал, вы с ним заодно.
– Что ж, это не так. Я осталась в дураках, как и все остальные, а заодно вылетела с работы без рекомендаций. А сейчас ношусь вокруг миссис Дайер и пытаюсь попасть в кабинет к шефу, чтобы оставить там эту дурацкую вырезку. – Здоровой рукой я достала заметку об аукционе. – А ваши обвинения мне в самом деле невыносимы.
Оскар скорчил гримасу.
– Простите. Я… Подождите. Для чего вам нужно в кабинет шефа?
Я показала ему заметку.
– Я должна оставить это у него на столе. Миссис Дайер хочет намекнуть ему, чтобы он купил ей на годовщину свадьбы карманные часы Юджина Гривза.
Правда, что это теперь изменит? Как она тогда выразилась? «Вечная связь». Бедная, несчастная женщина.
Оскар тихо присвистнул.
– О вкусах не спорят. Мне бы и в голову не пришло носить эти часы. Вы слышали о том, как умер Юджин Гривз?
– Я это видела.
– Не может быть!
– Мы сидели на балконе, когда это произошло. Вы себе не представляете, сколько там было крови.
– О как, – снова сказал он. – Я слышал об этом человеке странные вещи. Он был талантлив, но… скажем, если бы у меня был театр, на работу я бы его не взял.
– Да и меня бы тоже не взяли, это ясно.
– Послушайте, мне правда очень жаль. Я был с вами резок. Я боялся… – он не договорил и закусил губу. – Я исправлюсь. Позвольте, помогу вам попасть в кабинет шефа. Но вы должны поклясться, что не собираетесь ничего украсть.
– Я не ворую!
– Хорошо. – Оскар поправил моток веревки на плече. – Я выманю его оттуда и покараулю снаружи, а вы незаметно зайдете. Только быстро.
Я кивнула. Мне было интересно, что он собирался сказать перед тем, как заговорил про кабинет, но я не могла упустить возможность и не воспользоваться предложенной помощью. Сделаю для миссис Дайер хотя бы это, пусть даже в свете мужниной измены это всего лишь мелочь.
Отвернувшись от меня, Оскар подошел к кабинету шефа и постучал в дверь. Я по-прежнему стояла за углом.
– Да? – раздался голос шефа.
– Прошу прощения, сэр, – ответил Оскар. – Вас спрашивает мисс Эриксон.
– В самом деле? Что случилось?
– Она не сказала. Но попросила меня привести вас.
Стало быть, это уже не секрет. Даже Оскар знает, что шеф на побегушках у Лилит. Неужели миссис Дайер единственная, кто до сих пор пребывает в неведении?
– Уже иду.
Я услышала, как начищенные до блеска туфли шефа застучали по полу, торопливо удаляясь. Высунув голову из-за угла, я увидела, что Оскар стоит один.
– Идите же, – поторопил он. – Быстрее.
– Я мигом.
Я прокралась в кабинет. Там стоял запах кожи и чернил. На письменном столе с задвижной крышкой были беспорядочно навалены письма, театральные программки и сценарии. И как, по мнению миссис Дайер, я могу быть уверена, что он заметит вырезку среди всего этого?
По наитию свыше я подошла к вешалке для верхней одежды. На ней бесформенными складками висело пальто шефа. Я запустила здоровую руку в карман пальто. Там тоже обнаружились какие‑то бумажки, одна из которых на ощупь была плотной, как карточка. Я вытащила их из кармана, решив сунуть заметку об аукционе в середину стопки, но тут мое внимание привлекла фотография.
Это была виньетка размером с визитную карточку. Ребенок, сидящий на коленях, должно быть, у своей матери. Женщина была с головы до пят укутана в темную материю, даже лица видно не было. Эффект получился жуткий, будто бедный малютка угодил в лапы старухи-смерти с косой. Но это было не так. Женщиной, видимо, была Лилит: ребенок унаследовал ее густые черные волосы. Я почувствовала пустоту внутри. Фотография была доказательством. Перевернув карточку, я увидела отпечатанные на обороте место съемки и дату. Саутенд-он-Си, этот же год.
Гастролирует с группой актеров? Вздор!
Следует ли мне показать это миссис Дайер? Я подумала о маленькой Рейчел, прекрасно зная по себе, как тяжело ребенку пережить боль разлуки.
В коридоре кашлянул Оскар. Я слишком задержалась. Торопливо сложив бумаги, я сунула их обратно в карман пальто. А фотографию – в собственный карман.
– Что вас так задержало? – спросил Оскар, когда я выскочила из кабинета.
Я покачала головой.
– Ничего. Спасибо за помощь. Увидимся.
Когда миссис Дайер только наняла меня шпионить, я не верила всерьез, что смогу что‑нибудь раскопать. Но теперь мне придется отдать ей эту фотографию и разбить ее сердце.
Что будет, когда она узнает? Возможно, она уволит Лилит, возможно, отменят пьесу… и что тогда будет с моей работой? Миссис Дайер обещала меня опекать, но сможет ли она сдержать