Я надеялась, что Лилит сможет расслабиться и начнет улыбаться, однако после каждой смены костюма она становилась все нервознее. Между третьим и четвертым актами мне нужно было переодеть ее очень быстро, превратив из новоиспеченной невесты в кающуюся грешницу, ищущую келью отца Лоренцо. Лилит так сильно дрожала, что у меня с трудом получилось зашнуровать ей корсаж.
– Где капор? – Я пробежала щеткой по ее волосам, заколола их наверх и водрузила головной убор. – Вот так. Теперь твой молитвенник… – Но у нее в руке оказался бутафорский кинжал.
– Зачем тебе это? – простонала я. – Сейчас он должен лежать в бутафорской. Он будет необходим Ромео в сцене, где он умирает… Мне придется сейчас бежать и относить его на место. – Я выхватила у нее кинжал.
– Сей мрачный эпизод я пережить должна одна.
– Еще три эпизода. Причем в том, где Джульетта принимает яд, тебе только и нужно, что лежать там до самой развязки. Можно и вздремнуть, правда?
– А стоит ли? – посетовала она. – Я не знаю, «какие мне приснятся сны».
На это у меня не было времени. Если я не верну реквизит на место, конец пьесы может быть испорчен.
– Тебя позовут на сцену через минуту. Не переживай, Лилит, ты справишься.
На выходе из гримерной я обернулась назад и поймала в зеркале взгляд Лилит, полный отчаяния. Но мне нужно было торопиться. Я выбежала прочь.
Бутафорская служила печальным напоминанием о моей недавней карьере здесь вплоть до этого момента. Там еще лежала восковая фигура Антонио и мертвых детей из «Герцогини Амальфи», лишь частично скрытая куском материи. Я оглядела ведьминский котел, доспехи Марка Антония, шлем, в который вырвало Лилит. У каждого предмета здесь была своя история.
Реквизит для «Ромео и Джульетты» был сложен ближе к двери, и на каждой вещи имелся ярлычок с указанием номера сцены, в которой этот предмет был задействован, и персонажа. Лилит постоянно отрывала бирку со своего кинжала; я надеялась, что она оставила ее на месте и я смогу ее найти. Однако, протиснувшись между колесницей и ослиной головой из папье-маше, я увидела, что в комнате стоит еще кто‑то и смотрит на пустое место, где должен был лежать кинжал. Джорджиана.
– Что ты здесь делаешь?
Увидев меня, она широко открыла рот от неожиданности, но тут же показала свои жемчужные зубы, изобразив улыбку.
– Сильвия назначила меня дублером и попросила быть готовой. Вдруг у нас случится очередной апельсиновый казус? Может понадобиться актриса, которая будет в состоянии тут же выйти на сцену. Клементина что‑то не на высоте.
Мне было неприятно слышать, как она называет миссис Дайер по имени.
– Что ж, Сильвии не стоило утруждать себя. Сегодня Лилит играет лучше. Она талантливая актриса, просто проходит через полосу неудач.
Лицо Джорджианы стало непроницаемым и мрачным.
– Она не единственная.
Было ли положение Грега в самом деле настолько отчаянным, как он это представил? Я окинула взглядом фигуру Джорджианы, пытаясь понять, действительно ли она ждет ребенка. Корсаж ее платья был туго затянут, но что‑то выдавала ее кожа, нечто вроде веснушек, что могло быть пигментацией при беременности. Судя по ее модному наряду, финансовых сложностей она не испытывала, хотя вполне могла пользоваться услугами портнихи в кредит, записывая на свой счет больше, чем была в состоянии оплатить.
Меня это не касалось, и я не собиралась позволять им сделать это моей проблемой.
– Изволь, пожалуйста, отойти. Мне нужно положить это на место.
Она картинно шагнула в сторону, давая мне дорогу. Ярлыка от кинжала на полке не оказалось. Быстро осмотрев все вокруг, я была вынуждена сдаться и положить кинжал без метки. Работники сцены знали свое дело. В конце концов, орудие, которым лишала себя жизни Джульетта, было весьма очевидным реквизитом, который нельзя было так легко упустить из виду.
– Из меня получилась бы чудесная Джульетта, – обиженно заметила Джорджиана.
Честно говоря, она и правда могла бы стать хорошей Джульеттой – эта роль подходила ей больше, чем роль Клеопатры, но я не была намерена ей помогать.
– Джульетта ставит преданность выше жизни. Не думаю, что Оскар мог бы сказать то же самое о тебе.
Она раздраженно выдохнула.
– Оскар не смог бы дать всего, в чем я нуждалась. Он мечтатель, дорогая. Безнадежный. Мне пришлось его оставить.
– А как насчет Грега? Он дает тебе все, в чем ты нуждаешься?
У нее нервически подергивался глаз.
– Давал. Но потом снова все потерял.
– У меня нет времени прохлаждаться здесь весь вечер. Меня ждет работа. – Я развернулась на каблуках.
– Полагаю, мне тоже можно пойти и посмотреть конец пьесы, – вздохнула за моей спиной Джорджиана. – Сильвия не будет возражать, если я воспользуюсь ложей в ее отсутствие.
У меня в голове зазвучали тревожные звоночки. Отсутствие миссис Дайер редко сулило что‑то хорошее. В случае с кошками и опарышами она позаботилась о том, чтобы никому не попадаться на глаза.
В коридоре возле гримерных царила обычная сумятица. Но помимо всевозможных представителей семейств Монтекки и Капулетти, постижеров [19] и полуодетых танцоров, там носилось еще одно существо. Черный пудель.
– Ко мне! К ноге!
Взволнованная и не желавшая остановиться Эвридика подскочила ко мне, затем снова отпрыгнула.
– Как ты выбралась?
Лилит, наверное, забыла закрыть дверь, когда пошла на сцену. Теперь дверь была закрыта.
– Идем. Вот, хорошая собачка. – Я ухватила Эвридику за курчавый черный загривок и повела обратно в гримерную. Большую часть пути она послушно шла рядом. Но, оказавшись почти возле двери, собака заскулила и легла. Я не могла сдвинуть ее с места.
Разозлившись, я распахнула дверь. Через порог хлынул свет. Светильники горели ярче обычного; я прикрыла глаза рукой.
Как только зрение подстроилось под яркий белый свет, по моей спине побежали мурашки. Лилит порылась в ящике с гримом и вытащила оттуда помаду. На зеркале большими красными буквами было начертано:
Homo fuge.
Я открыла рот от изумления. Все это было лишено всякого смысла. Но каким‑то ужасным образом мне было все ясно.
Я повернулась и бросилась бежать. В моей памяти всплыли зловещие строки, процитированные Лилит; я слышала их, но не вдумывалась. Оплата долгов. Монолог Гамлета о самоубийстве.
Что мне было делать? Просто стащить Лилит со сцены? Но у меня не было убедительного предлога. Я подумала о тревожном гудке, о том, чтобы устроить пожар, и о тысяче других сумасшедших уловок. Где же Оскар? Оскар смог бы помочь.
Я подбежала к Хорасу и в отчаянии вцепилась в него, всколыхнув занавески в будке суфлера.
– Мисс Уилкокс? Осторожнее! – Он отпихнул меня, помня