– Жаль, что у нас нет фонарика.
– Телефоны, – подсказала Тери, достав свой.
– Ты права!
У наших телефонов хоть и не было сотовой связи, зато у них был свет, и я сразу включил свой, настраивая яркость, пока экран не засветился белым светом. Вместе мы двинулись вперед, медленно шагая и направляя лучи в темноту, но большая часть света поглощалась мраком, и мы могли различить лишь смутные очертания, похожие на мебель. Я уже перестал звать по именам, но все же произнес обычное «Привет!», надеясь, что кто-нибудь откликнется…
Было тихо. Очень тихо.
…в комнате впереди.
– Как думаешь, Фрэнк здесь? – прошептала Тери.
– Где-то тут.
Я нажал кнопку телефона, и мы прошли через дверной проем…
…и вдруг оказались дома, сидя на диване перед телевизором. На экране шел сериал «Во все тяжкие» [12], а рядом с нами стояла миска с только что приготовленным поп-корном. Я повернулся к Тери и сказал:
– Как только досмотрим эту серию, идем спать. Я уже устал.
Я был вымотан, словно задремал на несколько секунд, а в этом коротком сне оказался в ловушке в какой-то искаженной фанхаусной версии дома, который построил Фрэнк. Нет, это было не совсем так. Почти, но что-то в этом ощущении было неправильно.
– Я тоже устала, – сказала Тери. – Давай перенесем просмотр в спальню.
Она нажала на кнопку пульта, выключая телевизор. Я погасил свет в гостиной, и мы, молча пройдя по коридору, оказались в спальне. Там мы оба разделись и зарылись под одеяло. Мы были слишком вымотаны, чтобы заниматься любовью, но это не исключало, что позже, проснувшись, кто-то из нас захочет большего. Прижавшись друг к другу, мы досмотрели эпизод. Я задремал во время рекламы и погрузился в странный полусон, где впервые с детства увидел Марка Гудвина – мы вместе отправились в какое-то путешествие.
Я проснулся спустя несколько секунд от мягких прикосновений пальцев Тери между моих ног. Похоже, мы не слишком устали, поэтому, как только Тери меня завела, она сама ловко забралась на меня сверху и в буквальном смысле взяла инициативу в свою руку. Она тяжело дышала, но в ее глазах я заметил отрешенное замешательство – такое же, какое ощущал сам. Я пытался понять, что это могло значить, но мысли путались. А затем мы оба достигли кульминации, и все прочие вопросы мгновенно исчезли.
На следующий день, придя на работу, я с удивлением увидел Мэй за ее столом. Она разговаривала с Майлзом и Джоном. В глубине души я предполагал, что она либо в больнице, либо умерла. Но, к счастью, я ошибся. Радостно вздохнув, я сел за свой стол, чтобы проверить ежедневный календарь. Майлз и Джон? Я нахмурился. Разве моими коллегами не были Майк и Джим? Я бегло осмотрел офис, но все выглядело обычно – никакого подвоха. Эти двое, похоже, действительно были теми, кем должны быть: Майлз и Джон. И все же что-то в этом казалось неправильным.
Утром я возил пожилую клиентку по всему округу Орандж, показывая недвижимость, которая ей «не совсем подходила». После обеда провел день открытых дверей в Тастине. Вернувшись домой около пяти, я обнаружил, что Тери весь день провела дома. Она не только не вышла на работу, но даже не взяла больничный. Странно, что из банка ей никто так и не позвонил, чтобы узнать, что случилось.
– Мы точно должны быть здесь? – внезапно спросила Тери.
В ее глазах читалось искреннее замешательство, и я понимал это, как никто другой, ведь сам испытывал то же самое. Похоже, она размышляла об этом какое-то время. Я решил ответить честно:
– Не знаю. Сегодня какой-то странный день.
Мой взгляд упал на фотографию Анселя Адамса на фоне Большого Каньона, висевшую над диваном. Я не помнил, чтобы у нас была такая. Впрочем, я не узнавал и половины снимков на стене. Даже диван внезапно показался мне чужим. Из коридора вышла кошка. Это неожиданное проявление обыденности на мгновение вернуло мне ощущение уюта, хотя я смутно осознавал, что у нас никогда не было кошки.
Я позвал ее:
– Сюда, кис-кис-кис!
И она не убежала, а повернулась ко мне, присев на пол у дивана, как и подобает кошке.
Я протянул руку, чтобы погладить ее… и кошка улыбнулась. Животные не должны улыбаться, и эта улыбка оказалась по-настоящему пугающей. Глаза, хитрые и знающие, оценивающе смотрели на меня, и я отступил назад, когда миниатюрное чудовище захихикало голосом маленькой девочки.
– Тери? – сказал я, отступая.
Она схватила меня за руку, и я увидел на ее лице выражение ужаса.
– Что происходит?
Мне казалось, я знаю ответ, но он был где-то глубоко заперт в моем мозгу. Я надеялся, что Тери сможет подтолкнуть мою память, помочь увидеть то, что было прямо передо мной, но ускользало от меня. Однако Тери была в еще большем недоумении, чем я, и мы оба отступили от кошки, которая продолжала ужасно гоготать. Я оглядывал комнату, пытаясь найти подсказки… к чему-то. Мы перешли на кухню. Рядом с холодильником была дверь, которую я не узнал. Я уже собирался спросить Тери, но, как только открыл рот, она, нахмурившись, сказала:
– Это что, шкаф?
Она тоже не узнала эту дверь. Мы явно наткнулись на что-то странное, и я шагнул вперед, взялся за ручку двери и попытался повернуть. Дверь не открывалась, и мне вдруг вспомнилась другая дверь, которая не открывалась, хотя я не мог вспомнить, где и когда это было. Уперевшись плечом в косяк, я попытался сдвинуть дверь с места, но она стояла как вкопанная.
– Может быть, я смогу найти ключ, – предложила Тери и начала искать на кухне крючок или гвоздь, на котором могли висеть ключи.
Девичье хихиканье в гостиной прекратилось, но послышалось громкое, умоляющее мяуканье. Мне нужно оружие, подумал я. Что-то, что поможет против кошки и для выбивания двери. Бита! Точно. Я опустил взгляд на свои руки. Мне показалось, что когда-то у меня была бейсбольная бита, бита Марка из детства, но ее не было. Что-то с ней случилось, но я не мог вспомнить, что именно, и не мог вспомнить, когда это произошло.
– Кажется, я что-то нашла! – воскликнула Тери.
Она держала в руках то, что выглядело как старомодный медный ключ. Дверь казалась слишком современной для такого приспособления, но когда я присмотрелся внимательнее, то заметил под ручкой большую старинную замочную скважину. Когда мы вставили ключ, к