– Готова? – спросил я.
– Да.
Я глубоко вдохнул и резко отодвинул засов. За дверью сарая была…
…ночлежка в Бисквитвилле. Я словно попал на съемочную площадку. Гостиная, совмещенная с лобби, была в точности такой же, как я ее запомнил, даже рисунок на потертой ковровой дорожке совпадал. Все здесь выглядело усталым и безжизненным. Я бросил взгляд на лестницу, вспомнив свое пребывание в этом месте. И тут, словно насмехаясь надо мной, сверху донесся громкий удар, похожий на звук бейсбольной биты, стукнувшей по стене. На лестничной площадке мелькнула невероятно худая фигура, передвигающаяся на четвереньках. Я вздрогнул от неожиданности. За ней последовал еще один такой же худой человек, двигавшийся с той же пугающей быстротой. Увидев их, я вспомнил о голом мальчике, который тогда швырял в меня камни. Я перевел взгляд налево, туда, где за окнами ожидал увидеть равнину за пределами Бисквитвилля. Но за занавесками вместо пейзажа была видна другая комната из дома Фрэнка. Казалось, что гостиницу словно вырвали из привычного пространства и вставили в сердце огромного здания.
Тери резко вздохнула.
– Я видела…
Она смотрела вверх на лестничную площадку.
– Знаю, – сказал я. – Я тоже это видел.
– Оно выглядело как ребенок.
– Возможно, так и есть.
– Как тот мальчик, который бросал в тебя камни?
Я кивнул.
– Пошли отсюда, – твердо сказала она.
– Подожди.
Я пристально смотрел на верх лестницы, но никакого движения не замечал.
– Сколько их там было? – спросил я.
– Я видела двоих, – ответила Тери. – И, кажется, еще одного.
Значит, их как минимум трое, а возможно, и больше. Единственное утешение – они оставались наверху и не спускались. Я так сильно сжимал молоток, что пальцы онемели. Пока они остаются там, мы в безопасности. Но что делать дальше? У нас был выбор: вернуться тем же путем, что пришли, и проверить, что находится в другом конце коридора, или рискнуть и пройти через пансион, чтобы выяснить, куда ведет задняя дверь. Подниматься наверх мы точно не собирались.
Я задумался. Мне хотелось найти в планировке дома тщательно продуманную схему, скрытый замысел. Но комнаты, несмотря на профессиональное мастерство, проявляли хаотичность, которая напоминала мне самого Фрэнка – того, каким я его знал. Он просто набросал все это, следуя своим прихотям? Или за этой кажущейся бессистемностью был скрытый план? Возможно, Фрэнк создавал этот лабиринт не случайно, а намеренно, чтобы ловить тех, кто осмелится войти. Может быть, он построил его именно для меня? Эта мысль казалась самонадеянной, но я не мог выбросить ее из головы. Если я разгадаю его замысел, расшифрую этот лабиринт, то пойму, чем он занимается, и смогу его найти. Я знал, что типы комнат и предметы в них были для Фрэнка важны. У них был смысл. Если бы я смог понять, что именно они значат, я бы смог преследовать его на равных.
Наверху грохот стих, уступив место шепоту – слишком громкому для обычного шепота. Еще одна детская фигура, двигаясь по-паучьи, пересекала лестничную площадку. Ее руки и ноги были пугающе тонкими, почти неправдоподобно хрупкими.
Четверо. Их было по крайней мере четверо.
– Бежим, – скомандовал я.
Я повел Тери вперед по коридору мимо ванной, кладовки и двери в подвал. По пути я заглянул в обшарпанную кухню и увидел ту же газовую плиту и древний «Фригидайр», что и в Бисквитвилле. В конце коридора дверь, которая должна была выходить во двор, вела в огромную и роскошную столовую. В центре стоял длинный стол, по сторонам – минимум дюжина стульев. На столе, вместо привычной сервировки, лежало полусъеденное тело. Обнаженное, явно женское, оно было обезглавлено, и головы не было видно. Куски плоти были вырваны из бедер, груди и живота. Хотя тело выглядело свежим, крови не было.
Шепот сзади не прекращался, и в воображении я видел тех веретенообразных детей, сидящих за столом, отрывающих куски мяса из трупа и наслаждающихся своей трапезой.
Я был рад, что не один, но одновременно сожалел, что Тери рядом. Мы не могли быть уверены, что кто-то из нас выберется отсюда живым. И мне было бы спокойнее, если бы она вернулась в Калифорнию.
– Это плохо, – сказала она, словно прочитав мои мысли.
Ее голос прозвучал тверже, чем я ожидал, с ноткой отвращения, а не страха. Я задумался, не считает ли Тери тело лишь реквизитом или манекеном. Я не собирался проверять, но был уверен, что оно настоящее, несмотря на отсутствие крови. Пока она не пришла к такому же выводу, я поспешил за ней через комнату. В противоположном конце мы прошли через открытый тамбур, который вел в складское помещение. Там стояли затянутые паутиной ящики и покрытые пылью сундуки, лестницы и пилы, а также предметы странной формы, скрытые под брезентом и простынями. Я поднял угол ближайшей простыни и обнаружил под ней разобранный каркас и изголовье старой кровати. В другом углу помещения Тери тоже приподняла брезент и увидела старинный печатный станок.
– Как думаешь, что случилось с Марком? – спросила она с такой невозмутимостью, будто ничего страшного не происходило.
Никто из нас не упомянул ужасный крик, который мы слышали за несколько секунд до того, как оказались заперты здесь, хотя, думаю, он не выходил из головы у нас обоих.
– Он, возможно, мертв, – ответил я.
– Съели? – спросила она.
Тери уже знала, что тело на столе настоящее, просто оказалась куда крепче, чем я ожидал.
– Не исключено, – признал я.
– А остальные? Оуэн, Эван, Твигс? Как ты думаешь, они все еще здесь?
– Думаю, да. Они вряд ли выбрались. Не думаю, что пошли по тому же пути, что и мы, но уверен, что они где-то поблизости.
– Живые?
– Надеюсь, что да.
Но на самом деле я в это не верил. И, кажется, Тери тоже. Она посмотрела на топор в своей руке, потом подняла взгляд на меня.
– Так что будем делать? – спросила она. – Искать выход или Фрэнка?
– Что первое попадется, – ответил я с легкой улыбкой.
– Мы влипли по уши, – прошептала Тери. – Это определенно больше, чем я ожидала… И у меня такое чувство, что больше, чем ты предполагал. Мы не можем противостоять… – Она обвела рукой вокруг, словно показывая на все, что нас окружало. – Всему этому. Сейчас мы просто блуждаем. Реагируем. Нам нужно действовать активнее. Найти выход отсюда, привести армию, если потребуется, и снести это место до основания.
Она была права, и это звучало правильно,