— Вы только что напали на меня, — спокойно замечает она. — Представьте, если бы стало известно, что Семья Монсеррат выпускает на улицу опасных новообращённых вампиров, которые причиняют вред невинным прохожим. После убийств, произошедших пару месяцев назад, ваша братия и без того вызывает достаточно беспокойства.
Невероятно. Я качаю головой и чертыхаюсь, затем, не глядя, беру два случайных предмета с витрины слева от меня.
— Ладно, — бормочу я. — Я возьму это.
— Слишком дёшево, — усмехается она. — Некто в вашем положении наверняка может позволить себе потратить немного больше.
Меня так и подмывает врезать ей как следует по голове и уйти. Вместо этого я стискиваю зубы.
— Можете дать какие-нибудь рекомендации?
Она улыбается.
— Я думала, вы никогда не спросите, — она берёт аметист, на который ранее смотрела так хмуро, и передаёт мне. — Это. И… — поджав губы, она осматривает полки, затем протягивает мне ярко-зелёное перо. — …это.
Я смотрю на ценники.
— Вы, должно быть, шутите.
— Они очень хорошего качества.
— Пятьдесят фунтов? За перо?
Её глаза сверкают.
— Это совершенно особенное перо.
Боги небесные. Я роюсь в одном из своих карманов и достаю несколько смятых банкнот. Слава богу, я попросила у Арзо немного наличных, когда видела его в последний раз. Он был не в восторге от этого, но учитывая то, во что я вляпалась из-за его махинаций, я не оставила ему особого выбора.
Я сую ей банкноты.
— Вот.
— Было приятно иметь с вами дело. Подождите здесь, пока я пробью покупку.
— Не утруждайтесь.
— О, чек надо обязательно выдать. Правила есть правила.
Я бросаю на неё недовольный взгляд.
— Означает ли это, что я могу вернуть покупки позже?
Её улыбка скорее снисходительная, чем дружелюбная. Я бормочу себе под нос ругательство, которое заставило бы моего дедушку ахнуть от ужаса из-за моих неподобающих для леди выражений. Затем я ухожу, сжимая в руке дурацкое перо, блестящий камень и чёртов чек. Она даже не дала мне пакетик.
Я засовываю аметист в боковой карман. Не имея лучшего варианта, я убираю перо за ухо. Затем достаю телефон. Я не должна была этого делать; начинающим вампирам следует держаться подальше от реального мира, чтобы облегчить им переход к новой жизни. Однако это ещё один полезный «подарок» от Арзо.
— Это был полный провал, — говорю я, как только О'Ши отвечает.
— Правда? — я не верю, что он так удивлён, как притворяется. — Я слышал, что она может согласиться, если цена будет подходящей. Полагаю, мои источники ошиблись.
— Это законный магазин, О'Ши, и его владелица далеко не глупа. Она не собирается идти против Семей, — я стараюсь, чтобы это не прозвучало обвиняюще, потому что он вселил в меня надежду, но это нелегко.
— Это не для Семей. Это для тебя, — прагматично отвечает он.
Я вздыхаю.
— Ты знаешь, и я знаю, и она определённо знает, что им бы это не понравилось.
О'Ши делает глубокий вдох.
— Ты всегда можешь уйти.
— Уйти?
— Бросить Семью. Начать действовать самостоятельно. Быть независимой.
Я фыркаю.
— Да, конечно. Как будто из этого выйдет что-то хорошее. Что мне действительно нужно, так это чтобы ты поговорил со своими тайными знакомыми и выяснил, нет ли среди них кого-нибудь, кто имел бы зуб на вампиров и мог бы захотеть помочь.
На мгновение воцаряется тишина, прежде чем он заговорит.
— Конечно. Вот только…
— Что?
— Я уже поговорил со всеми, кто пришёл мне на ум, Бо. Никто не хочет вмешиваться.
— Постарайся получше, — рычу я, возвращаясь обратно по мощёному переулку. — Ты сейчас всё равно ничем не занимаешься, — одним из положительных побочных эффектов недавних событий, в результате которых я превратилась в вампира, является то, что О'Ши теперь держат на коротком поводке. Он использует почти любую возможность, чтобы пожаловаться на это, но, по-моему, ему нравится внимание.
— Это подло, — хнычет он. — Я делаю всё, что в моих силах.
Мои пальцы сжимаются в кулаки. Проблема в том, что я ему верю.
— Должно же быть что-то ещё, что ты можешь сделать, — отрывисто говорю я ему.
— Бо…
В конце улицы внезапно появляется хорошо одетый мужчина, его силуэт вырисовывается на фоне уличных фонарей. Чёрт возьми.
— Мне нужно идти, — не дожидаясь ответа, я вешаю трубку и засовываю телефон в карман. Наверное, уже слишком поздно надеяться, что мужчина его ещё не заметил, но, может быть, мне повезёт. Я вызывающе расправляю плечи.
— Мой Лорд, — говорю я, когда подхожу к нему. — Вышли прогуляться?
Майкл Монсеррат сердито смотрит на меня.
— Это уже третий раз за неделю, — его тон передаёт его настроение. — Тебе не кажется, что у меня есть дела поважнее, чем бегать за одним чёртовым новобранцем?
— Формально, — холодно отвечаю я ему, — я не новобранец, я полноценный вампир, — хотя, должна признать, я удивлена, что он здесь. Обычно проблемами новичков занимается великий и здоровенный Урсус. Может, я и не так давно в Семье Монсеррат, но даже я знаю, что Лорд Монсеррат редко утруждает себя проблемами новобранцев.
Он проводит рукой по своим коротко остриженным волосам.
— Как будто я этого не знаю. Бо, — вздыхает он. — Что ты здесь делаешь?
— Мне нужно было подышать свежим воздухом. Я устала чувствовать себя взаперти.
Он бросает взгляд на освещённую витрину «Пальчиков и Шалостей».
— Я знаю, тебе это не нравится, — говорит он, — но ты ничего не можешь изменить. Обратного пути нет. Тебе пора перестать пытаться найти выход и посмотреть фактам в лицо.
Я смотрю ему в глаза.
— Тебе легко говорить. Я никогда этого не хотела.
— Думаешь, я этого не знаю? — огрызается он. На его челюсти подрагивает мускул. — Прости. Хотя я не могу повторять это бесконечно. Что сделано, то сделано. Рано или поздно ты поймёшь, что быть вампиром не так уж и плохо.
— Сомневаюсь в этом, — фыркаю я.
— Бо, — его голос смягчается, — я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Я чувствую ответственность за то, что с тобой случилось.
— Ты и несёшь за это ответственность.
Он вздыхает.
— Ладно. Я несу ответственность. Можешь винить меня сколько угодно. Но ты не можешь постоянно покидать особняк. Правила существуют не просто так. Прямо сейчас ты всё ещё слишком уязвима, чтобы выходить на улицу.
Я не хочу продолжать с ним спорить, но ничего не могу с собой поделать. Это слишком важно.
— Я не делала ничего опасного.
— Откуда ты знаешь? Могло случиться что угодно! В том магазине мог быть кто угодно! — на его лице отражается раздражение. — Я не хочу, чтобы ты пострадала.
Несмотря на то,