В холодильнике нет ни еды, ни напитков. Нет головы на блюде, отрезанных органов или бьющегося сердца. Есть только маленький пузырёк и прозрачный пакетик. Сначала я беру пакетик и поднимаю его. Это сюрикен, покрытый запёкшейся кровью. Секунду я смотрю на него, затем принимаю решение и беру его, засовывая в боковой карман.
Я смотрю на флакон. Жидкость внутри, несомненно, является кровью. Это, должно быть, кровь самого Икса. Я морально готовлюсь и осторожно беру флакон, как будто он может меня укусить. Он прохладный на ощупь. Я снова бросаю его и закрываю дверцу холодильника. Даже если это кровь Икса, она, скорее всего, отравлена; одному богу известно, что со мной будет, если я выпью её. У меня нет причин доверять ни прощальным словам Фролик, ни самому деймону.
Я разворачиваюсь, делаю три шага, останавливаюсь и рычу. Чёрт возьми. Я оглядываюсь по сторонам, опасаясь, что за мной кто-то наблюдает, прежде чем вернуться к холодильнику и снова открыть его. Вздохнув, я беру пузырёк и выхожу.
* * *
К счастью, как только я выхожу на улицу, я понимаю, где нахожусь. До ресторана, где я договорилась встретиться с Майклом, меньше часа ходьбы. По дороге я прокручиваю в голове, что я ему скажу.
На улицах оживлённо, но никто не обращает на меня внимания. Они не присматриваются достаточно внимательно, чтобы понять, что я вампир. Однако, когда я жду, пока переключится один из светофоров, заголовок на витрине ближайшего газетного киоска заставляет меня задуматься: «ПЕТИЦИЯ О КРОВОХЛЁБАХ ПЕРЕДАНА В ПАРЛАМЕНТ». Я чувствую, как у меня скручивает живот, и отворачиваюсь.
По крайней мере, в ресторане уютно, и поблизости нет протестующих. Окна затемнены, чтобы создать жутковатую атмосферу, что избавляет меня от зевак на тротуаре.
Я прошу столик у окна. Улыбчивая официантка подходит, чтобы принять мой заказ.
— Хорошо, что вы посещаете наше заведение, — говорит она. — В последнее время у нас было не так много вампиров.
Я улыбаюсь ей в ответ, но почти уверена, что улыбка не отражается в моих глазах. Она чувствует мой дискомфорт, передаёт мне два меню и оставляет в покое. Чтобы как-то убить время, я открываю одно из них. Там обычный набор бургеров, сэндвичей и закусок. Предполагая, что второе меню предназначено для напитков, я открываю его и разеваю рот от ужаса. Передо мной сияют счастливые лица, рядом с каждым из них — маленькие биографии. Адаму двадцать четыре года, он здоров и энергичен. У него отрицательный резус, и его кровь имеет пряный оттенок из-за его пристрастия к карри. Зои двадцать девять лет. Она дороже, потому что у неё редкая четвёртая группа… Каждый день она выпивает бокал красного вина, чтобы усилить свой «вкус». Господи. Не знаю, чего я ожидала увидеть в заведении вампеток, но уж точно не этого.
Я быстро закрываю оба меню. Поблизости есть несколько столиков, занятых людьми, и я чувствую, как они бросают на меня косые взгляды, хотя каждый раз, когда я смотрю в их сторону, они отводят глаза. Без сомнения, они ждут, когда я выпью. Мне дурно. Я заказываю стакан воды, не обращая внимания на разочарование официантки, затем смотрю в пространство и обдумываю всё, что произошло предыдущим вечером.
— Ты уже сделала заказ? — Майкл стоит надо мной, скрестив руки на груди и сверля сердитым взглядом. На нём ещё один из его строгих тёмно-синих костюмов, а на подбородке видна тёмная щетина.
— Э-э, нет.
Он хмурится, затем жестом подзывает официантку и указывает на одно из предложенных блюд, прежде чем сесть напротив меня.
— Заказывай, — резко говорит он.
Я качаю головой.
— Заказывай сейчас, Бо, и да поможет мне Бог, — он хмуро смотрит на меня. — Если ты как следует попьёшь, я не стану тратить время на расспросы, что, чёрт возьми, случилось с твоим лицом.
Я не нуждаюсь в очередной лекции о моей уязвимости, поэтому киваю наугад на одну из фотографий. Официантка записывает наш заказ, затем поворачивается к Майклу. Она надула губки, чтобы сделать их более пухлыми, а грудь более рельефной. Я прищуриваюсь, но Майкл этого даже не замечает. Он отстранённо улыбается ей и возвращает меню. Нахмурившись, она уходит.
— Я думаю, ты совершил очередное завоевание, — говорю я беспечно.
— Что?
Что-то в выражении его лица останавливает меня.
— Ничего, — бормочу я.
Я опускаю взгляд, замечая, как его пальцы сжимают край стола. Сглотнув, я перевожу взгляд на точку за его плечом.
— Мы договорились, что ты возьмёшь Мэтта с собой, если пойдёшь куда-нибудь, — натянуто произносит Майкл.
— Если бы я взяла его с собой прошлой ночью, он был бы мёртв, — отвечаю я. — Кроме того, я думала, ты не собираешься спрашивать меня о том, что случилось с моим лицом.
— Я и не спрашиваю. Я говорю о сегодняшнем дне.
Он оглядывается через плечо, затем снова смотрит на меня.
— Бо, на что, чёрт возьми, ты смотришь?
— Ничего, — я тереблю пальцами скатерть. — Прости, — вырывается у меня. — Мне не следовало рыться в твоих вещах. Но я должна была забрать перо и вернуть его к рассвету. У меня не было времени ждать, пока ты закончишь встречу, на которой ты был.
— Так ты сделала это?
— Вернула перо? Эм, вроде того.
— А твоё чудесное лекарство? То, который заставит весь этот ужасный кошмар с кровохлёбами исчезнуть за секунду? — он щёлкает пальцами, и я подпрыгиваю.
Я не могу рассказать ему об Иксе, я не хочу подвергать его такой опасности, но нет ничего плохого в том, чтобы повторить то, что сказала Фролик. Я отчаянно хочу быть честной с ним. Я облизываю губы. Глаза Майкла следят за моим языком, и у меня внутри порхают бабочки.
— Кровь Какоса, — шепчу я.
Он запрокидывает голову и хохочет. Остальные посетители удивлённо поворачиваются к нему.
— Значит, лекарство есть. Но ты никогда не узнаешь, работает ли оно, потому что тебе никогда не удастся приблизиться к деймону Какос, чтобы узнать.
Я отвечаю не сразу. Я не могу понять, рад он, испытывает облегчение или просто чертовски удивлён.
— Ты когда-нибудь встречал одного из них? — наконец спрашиваю я.
— Деймона Какос? Никто не встречает их и не остаётся в живых, чтобы рассказать об этом. Я думал, ты это знаешь, — его глаза изучают моё лицо. — Как бы то ни было, мне жаль.
— Разве? — огрызаюсь я. — Ты не выглядишь сожалеющим, чёрт возьми.
Майкл свирепо смотрит на меня.
— Я знал, что это не сработает. Ты тоже знала, но тебе нужно было это принять. Мне жаль тебя,