Бандита, который огрел кирпичом Хромова, задержали, но он всего лишь исполнитель. Но кто же истинный заказчик?
Перед глазами вновь всплыло лицо мертвеца. Тот самый шпион, что получил от Метелкина секретные документы. У меня ведь и фотография его есть, правда не так хорошо лицо видно.
Неужели Метелкин к этому причастен? Все факты указывают на это. Но был ли он пауком, сплетшим паутину или просто ещё одной мухой, запутавшейся в ней?
Что, если этот незнакомец, предположительно шпион, действовал по заказу тех, кто пытается помешать Советскому Союзу в развитии новых технологий, остановить научные разработки в области электроники и информатики? Отец с Хромовым сделали стремительный рывок, явный прорыв в разработках и идут дальше. Значит есть те, кто стремятся им помешать?
Голова гудела от избытка информации. Тени за окном казались зловещими, каждый шорох в квартире — подозрительным. Последнее, что я вспомнил, прежде чем сознание поглотила чёрная дыра усталости — это холодные, закатившиеся глаза незнакомца в свете фонаря и ощущение, что мы все, как слепые котята, тычемся в гигантскую, невидимую машину, которая вот-вот перемелет нас в фарш.
* * *
Утро, серое и напряженное. Проснулся с ощущением, будто выдернули из болота. Отец выглядел не лучше, сказывались вчерашние события. Мы молча поели, собрались и с угрюмыми лицами замерли на пороге. Не хотелось покидать уютную квартиру и снова оказаться в, в одно мгновение ставшим враждебным, мире. Мать, глядя на нас, забеспокоилась.
— Все в порядке? Вы чего такие?
— Сон плохой приснился, — в один голос ответили мы.
Переглянулись. Но мать, кажется, ничего не заметила.
— Это потому что вы поздно приходите и на ночь наедаетесь! — с упреком ответила она. — Я в журнале «Здоровье» прочитала, что на ночь есть вредно. Только ромашковый чай пить. С медом.
Мы с отцом осторожно спустились на первый этаж и замерли у двери. Вчерашний ужас не отпускал. А что, если там кто-нибудь поджидает нас?
У подъезда, припарковавшись ближе к тротуару, стояла темно-серая «Чайка». Увидев нас, из машины вышел молодой человек в штатском и коротко кивнул.
— Матвей Андреевич, здравствуйте! Меня Петр зовут. Вот, по распоряжению товарища Серебренникова, — он кивнул на «Чайку». — Для вашей безопасности.
— Что это? — не понял отец.
— Так ведь машина, — улыбнувшись, ответил водитель. — Возить вас буду.
— Возить?
— Ну да.
— Куда?
— Как куда? На работу!
— Меня⁈ — отец явно не понимал, что происходит. Он всю жизнь проработал в институте, на работу ходил пешком, а тут вдруг служебная машина с личным шофером? — А почему «Чайка»? Можно было бы и что-нибудь поскромнее.
— Так нет других машин в гараже, — растерялся водитель. — Но я передам ваше пожелание.
Мы с отцом переглянулись и громко рассмеялись. Какой-то тяжёлый груз упал с плеч. Невидимая струна страха окончательно ослабла.
— Отец, это для твоей безопасности, — уверил его я. — Садись. Теперь только так.
— Надо же! — отец вновь глянул на машину, уже с интересом, и довольно улыбнулся. — Меня, и на машине! Ну ладно. Раз сам товарищ Серебренников приказал, пусть и такая будет. Садись, сынок, подброшу до редакции.
Возражать я не стал.
Мы устроились сзади на просторном диване. «Чайка» медленно тронулась, и мы поехали, сопровождаемые удивленными взглядами спешащих к остановке соседей.
— Ну как, пап? — спросил я, когда мы выехали на проспект. — Как дела у вас с Колей? Новости есть?
Отец оживился. Техника всегда была для него лучшим средством избавления от любых потрясений.
— О, еще какие! — он понизил голос, хотя водителя, работающего «в такой структуре» можно было и не опасаться. — Понимаешь, Саш, мы с Колей… мы, кажется, совершили новый прорыв, ТКСС-1 это так, вчерашний день. Мы пошли дальше. Переработали принципиальную схему «Сетей». Убрали несколько лишних каскадов, оптимизировали алгоритм маршрутизации данных. Теперь пропускная способность должна быть в несколько раз выше, а помехозащищенность так вообще на порядок!
Я кивнул, хотя мало что понимал в его рассуждениях, мысленно отдаленно представляя себе эти сухие технические термины в виде будущего интернета, рождающегося в скромной лаборатории.
— А с «ТКСС» всё-таки как? — поинтересовался я, вспомнив, что отец назвал это изобретение, ещё только-только получившее одобрение к массовому производству «вчерашним днём».
— И его не забываем, — отец довольно улыбнулся. — Увеличили ёмкость батареи, улучшили эргономику.
«— Ну, слава Богу, что они не остыли к этому изобретению, — подумал я. — А то многие, из немногих посвященных, уже жаждут получить переносной телефон в личное пользование. А таких людей нельзя разочаровывать.»
— И да, — голос отца стал официальнее. — На следующей неделе у нас назначена встреча в Министерстве обороны. Будем показывать и усовершенствованный ТКСС-1, и новый вариант схемы «Сети». Если они одобрят… — он развел руками, и в этом жесте был весь возможный масштаб.
«Чайка» тем временем плавно подкатила к зданию редакции. Я поблагодарил отца и водителя и открыв дверцу машины, тут же столкнулся с Горгоной.
— Здравствуйте, Надежда Абрамовна, — вежливо поздоровался я, но она в ответ только презрительно фыркнула. Вот человек!
Едва переступил порог редакции, еще не сбросив с плеч зимнюю куртку, как Людмила Ивановна, не отрываясь от бумаг, сухо бросила:
— Воронцов, тебе уже раз пятый звонят. Весь телефон оборвали. Вот опять…
Она протянула мне телефонную трубку.
— Воронцов, слушаю, — сказал я, предчувствуя недоброе.
— Александр, доброе утро, это Сидорин, — узнал я его собранный, безэмоциональный голос. — На машине сегодня добирался до работы?
— Да. А что такое?
— Подойди к окну. На противоположной стороне улицы, у газетного киоска, стоит мужчина в сером пальто и кепке. Видишь?
Я подошел к заиндевевшему окну и осторожно отодвинул край шторы. У киоска, вроде бы выбирая прессу, и впрямь стоял немолодой мужчина в сером драповом пальто и темной кепке.
— Вижу.
— Он наблюдает за вашей редакцией с самого утра. Возможно, случайный пассажир, но лучше перестраховаться. Не смотри в его сторону. Не подавай виду, что заметил.