— Ого! Тут прямо клуб и художественная самодеятельность! — сверху, через вентиляционное окошко, донесся уверенный бас. — Людмила Ивановна! Это кто у тебя там с батареями? На Петровича вроде бы не похож. У того отродясь слуха не было! Людмила Ивановна! Как там у нас с бумагой на следующий тираж, в типографию привезли? Людмила Ивановна-а! Да где хоть вас всех носит, е-мое! Э-эй! Сереж! Людмилу Ивановну, случайно, не видел? В кабинете, со сметами? Как закончит, пусть ко мне зайдет…
Оп-па! Еще одна секция. Побольше, потяжелее. Сразу еще один фильм вспомнился — «Операция Ы». Там, где про стройку, с Шуриком и Верзилой…
Хорошо, халат выдали. И рукавицы! А то как бы домой потом заявился? Одежда-то чистая… была… Ага! Вот, пожалуйста — брюки уже в ржавой пылище! Еще хорошо, что черные — не так заметно. Хотя, все равно заметно, да… Застирать потом, что ли?
Жарко.
Пот по лбу, по спине.
Устал.
Закрутился уже, как волчок…
Так… уже не так и много осталось!
— Люблю волчок, забаву детства!
Всего-то ничего…
Его вращенье — чародейство!
Хорошая все-таки группа «Круиз». Не какой-нибудь там ВИА!
Черт!
Уронил все-таки… Василий, блин, Алибабаевич, нехороший человек! Хорошо, не на ногу.
— Эй, ты что там звенишь? — в подвал, одергивая синий рабочий халат, спустилась Людмила Ивановна. — Ого! Уже перетаскал, что ли? Ну-у, молодец! Тебя как звать-то, запамятовала?
— Александр! Саша, — напомнил я со всей возможной любезностью.
Завхоз рассмеялась, колыхаясь всем своим кругленьким телом:
— Ну, что, Александр-Саша… Пошли чай пить — заслужил!
Увы, чаю попить не удалось.
В уборной, у раковины, перехватил высокий растрепанный парень в голубых вельветовых джинсах «Риорда». Сергей, кажется.
— А, вот ты где! Тебя в отдел кадров требуют.
— В отдел… кадров?
— Ну, в канцелярию… Тут, на первом…
— Сашка, да где ты там? — это уже кричала Людмила Ивановна.
— Я тут, — ответил я. — Иду, сейчас буду. Ставьте чайник.
— Да какой чайник? — отмахнулась она. — Беги скорее в отдел кадров. Тебя там Горгона спрашивает. Злая, как черт.
Глава 5
Честно говоря, я растерялся и тут же обрадовался. Наверное, все же оформят. Пусть на первых порах даже и грузчиком. Главное, зацепиться. И с Сергеем этим неплохо бы задружиться, все же журналист.
— Меня Сашей зовут…
— Сергей, Плотников, — парень улыбнулся. — Ладно, иди. Потом поболтаем. Мне еще статью писать… Ох!
— Сложно? — я все же не выдержал, проявил сочувствие, слишком уж озабоченным выглядел новый знакомец, словно загнанная лошадь.
— Сложно? — удивился Плотников моему вопросу. — Да смотря что… Я ведь репортер, очерками мало занимался. Репортажи — мое! А вот все прочее…
Очерки, репортаж — это все для меня звучало пока, как что-то инопланетное. Журналистика двадцать первого века все-таки разительно отличалась и стилем, и подачей информации, и видом.
— Ну, ты иди, иди — Сергей поторопил меня, передернув плечами. — Горгона ждать не любит!
— Горгона?
— Вообще-то она Ронькина Надежда Абрамовна. Документовед и ответственная за кадры, — он загадочно улыбнулся и подмигнул. — А почему Горгоной прозвали, сам скоро поймешь. Ладно, ни пуха!
— К черту…
Идти недалеко, первый этаж, но я едва передвигал ватные от усталости ноги.
Осторожно постучав, я просунул голову в приоткрытую дверь:
— Можно?
Горгона подняла голову, и её «Бабетта» угрожающе качнулась. Я думал, что, такие начесы с тугими валиками на затылке вышли из моды лет этак пятнадцать назад… а то и все двадцать. А вот ведь сидит — Брижит Бардо, блин…
— А! Явились!
Надежда Абрамовна окинула меня каким-то совиным взглядом. Сразу показалось, не на меня она смотрела, не в глаза, а сквозь меня. Словно бы и не человек я был, а какая-то бесплотная тень, привидение. Выражение ещё какое-то подходящее было… А! «Смотрит, как солдат на вошь»!
Ну да, именно так Ронькина на меня и смотрела. Я невольно хмыкнул, не в силах сдержать нахлынувшие эмоции.
— Зря вы, молодой человек, радуетесь! — зло щурясь, процедила Горгона. — Очень и очень зря! Нарушать социалистическую законность мы ни вам, ни кому-то еще не дозволено!
— И что же я нарушил?
Угрозы выглядели какими-то нелепыми, и я изо всех сил старался сдержать эмоции.
— Кодекс законов о труде! — с каким-то благоговением произнесла Ронькина. — Вы, надеюсь, комсомолец?
— Вообще-то, да.
— Вот! — торжественно произнесла она, и голосом прокурора, зачитывающего смертный приговор резюмировала. — И не сомневайтесь, в райкоме комсомола узнают о вашем недостойном поведении! И примут соответствующие меры воздействия.
— Да что я такого сделал-то? — искренне удивился я.
— Да! Действительно, что? — раздался за моей спиной уже знакомый густой бархатный бас.
Я быстро обернулся, и увидел входящего в кабинет Николая Семеновича. Главреда, который держал весь редакционный коллектив в твердых руках, которого здесь и боялись, и уважали.
— Ваша Людмила Николаевна взяла этого, — она небрежно ткнула в меня пальцем. — без оформления! А если б он, не дай Бог, получил травму? Кто бы за все отвечал?
— А-а! — Николай Семенович вынул изо рта давно погасшую трубку и перевел взгляд на меня. — Так это вы, молодой человек, так весело таскали батареи? Слышал, слышал, А без оформления… это, конечно, не дело! Мы же не капиталисты какие-нибудь, — он загадочно подмигнул и снова обратился к Горгоне. — Надежда Абрамовна, вот, оформляйте товарища на должность грузчика-экспедитора! Если, кончено, он не против…
— Нет, нет, я не против, — радостно воскликнул я, всё ещё не веря, что моя авантюра увенчалась успехом.
— Пока на полставки с испытательным сроком, — сказал главред. — Петрович давно на полдня перевести просится, говорит, трудно ему…
— Пить зато не трудно, — злобно сверкнув глазами, змеей прошипела Ронькина.
— Вас как зовут?
— Александр.
— Очень приятно. Николай Семенович.
Протянув руку для пожатия, он поинтересовался моим возрастом.
— Гм… восемнадцать… Так вам осенью в армию! Месяц-два поработаете — и адьё. Стоит ли начинать?
— Вот-вот! — Горгона обрадовано закивала.
— Стоит! — уверенно отозвался я. — Призыв только в октябре начнется. Пока медкомиссия, то, се. И что, бездельничать что ли? Да и трудовую книжку получить, думаю, чем раньше, тем лучше!
— А вот это правильно, — Николай Семенович одобрительно кивнул.