Итак, Лена выглянула в зал, и там, за одним из столов, она увидела двух женщин.
Одна — молодая, рослая, с какими-то чуть смазанными чертами лица, с выражением детской обиды и недоверчивости. Вторая — средних лет, с круглым озабоченным лицом…
Это были те самые женщины, которые уговорили Лену поменяться местами в поезде.
Те самые женщины, которых она видела на рассвете в лесной избушке…
Лена отшатнулась обратно на кухню. Руки задрожали, по спине потекли струйки пота. Они ее ищут? Они пришли за ней?
Глупости, тут же одернула она себя, только им и дела, что ее искать. Ну, хватились, допустим, пудреницы, так откуда они про Лену знают? Они вообще про нее забыли. Обдурили лохушку в поезде да и выбросили из головы тот эпизод.
— Налить тебе еще чаю? — проговорила женщина средних лет, протянув руку к термосу.
— А конфет у тебя не осталось? — капризным голосом спросила ее дочь. — Тех, в зеленых бумажках…
— Все конфеты ты уже съела.
— Значит, надо было больше взять!
— Я и так взяла много. Тебе не нужно есть так много сладкого.
— С чего это?
— Это вредно для зубов. Лучше скажи, ты убрала наш инструмент?
— Вон он там, на подоконнике! — Молодая женщина махнула рукой в сторону единственного окна, через которое в избушку лился золотистый утренний свет.
— Сколько раз я говорила тебе — не бросай его где попало! От него зависит вся наша жизнь!
— Да сколько можно повторять одно и то же! — поморщилась дочь. — Уберу, сейчас уберу…
Она встала, подошла к окну…
И удивленно протянула:
— Его здесь нет… куда оно делось?
— Что значит — нет? — Мать вскочила, лицо ее залила бледность. — Посмотри хорошенько… может, оно упало на пол?
— Да нет его на полу…
Старшая женщина торопливо обошла избушку, заглядывая во все углы.
— Нигде нет… Господи, что же делать? Я ведь говорила тебе — не бросай его где попало!
— Не повторяй как попугай! Я говорила, я говорила… ты слишком много говоришь!
— Сейчас не время ссориться, — мать с трудом сдержала клокотавшие в груди эмоции. — Лучше подумай хорошенько, может быть, ты положила его в другое место?
— Какое другое? Я точно помню, что положила его вот сюда, на подоконник! Еще хотела вон ту сосну сжечь, тут ты заорала…
И правда, макушка у сосны была обуглена.
— Тогда, наверное, оно выпало в окно. Пойдем, проверим снаружи, под окном…
Женщины выбежали на улицу.
Мать опустилась на колени и принялась ползать под окном.
Дочь стояла над ней, нахмурившись.
— Нет… его здесь нет… — проговорила женщина, поднимаясь.
— Могла бы и не искать. Ты же знаешь — я его чувствую. Я знаю, когда оно близко.
— Что же ты сразу мне не сказала? Тебе доставляет удовольствие смотреть, как мать ползает на коленках?
— Скажи честно, может быть, это ты сама его спрятала, чтобы меня проучить? — процедила дочь неприязненно.
— Ты с ума сошла! Я бы никогда так не поступила… да я и не подходила к окну…
— Тогда куда же оно делось?
Мать снова наклонилась, вглядываясь в землю под окном.
Потом понизила голос и проговорила:
— Здесь кто-то был… тут под окном вытоптана трава, и какие-то следы отпечатались.
— Что ты хочешь сказать?
— Хочу сказать, что его кто-то украл.
— Но кто мог здесь оказаться?
— Ну ты же видишь, здесь следы!
Женщина пригляделась и добавила:
— Кто бы это ни был, этот человек прошел через поляну вон в том направлении. Видишь, там еще трава примята… а там, на краю поляны, прогалина… там начинается тропинка… пойдем скорее, может быть, мы еще успеем его догнать.
— Или ее! — добавила дочь.
Они торопливо пошли через лес и очень скоро вышли из него и оказались на автозаправке.
Чуть в стороне от терминала стоял стеклянный павильон магазина.
— Там кафе есть, — задумчиво проговорила дочь.
— Ну и что?
— В кафе есть булочки и пирожные…
— Ты больше ни о чем не можешь думать?
— Я чувствую, что оно там.
— Ты правда это чувствуешь? Ты меня не обманываешь?
— Чувствую, точно чувствую!
— Ладно, если ты чувствуешь…
Женщины вошли в павильон, прошли в ту половину, которую занимало кафе. Дочь прямиком направилась к стойке и проговорила, тыкая пальцем в витрину:
— Я хочу вот это… и это… и еще это…
Стоявшая за стойкой женщина достала булочки, на которые та показывала, и вопросительно посмотрела на клиентку.
— Заплати, — сказала та матери.
Та недовольно покосилась на дочь, но достала кошелек.
— Пить что-нибудь будете? — осведомилась барменша.
— Два кофе…
Взяв кофе, она прошла к свободному столу.
Дочь последовала за ней со своей добычей и, еще не доходя до стола, принялась за булочку с маком.
Когда она села, мать прошипела:
— Значит, ты это выдумала, чтобы затащить меня в это кафе?
— Что выдумала? — переспросила дочь, жуя.
— Что чувствуешь здесь присутствие сама знаешь чего?
— Во-первых, я хочу есть. И, во-вторых, ничего я не выдумала. Я чувствую… оно где-то поблизости.
— Но где, где?
— Не знаю! Знаю только, что где-то очень близко…
Мать исподлобья оглядела зал.
По утреннему времени он был почти пуст. Здесь были только два-три водителя-дальнобойщика, остановившиеся, чтобы позавтракать перед последним перегоном.
Ну еще барменша, она же официантка.
Но она не могла оставить свое рабочее место, чтобы дойти до лесной избушки… да и что ей там делать?
Лена еще раз взглянула на женщин и попятилась.
Если они ее узнают — это может плохо кончиться… Дочка, конечно, ненормальная, может, и не запомнила ее, но мамаша нарочно этакой клушей притворяется, сумела же Лену обмануть…
Тут к ней обратилась Галя:
— Доча, тебе из одежды ничего не нужно?
— Что? — удивленно переспросила ее Лена.
— Да что-то ты совсем бедненько одета…
— Денег нет! — фыркнула Лена.
— Так я же не просто так спрашиваю. Вон там за крайним столиком Корнеич сидит, он в Питер всякую одежду дешевую возит. Этот, как его… секенд-хенд, что ли. Он тебе может что-нибудь продать за копейки… он всегда нашим что-нибудь продает. Говорит, там никто все равно не считает…
— В Питер, говоришь? — задумчиво проговорила Лена, проследив за взглядом судомойки.
Та показывала на пожилого лысоватого мужичка в на редкость приличном сером твидовом пиджаке — видно, откопал его в своем секонд-хенде.
— Ну да, в Питер, на склад…
— Хорошо, подойду к нему… вернусь, посуду домою… — Лена выскользнула из