– А это, Зоя, не твоё. Не думала ж ты, что я тебе десяток золотых позволю унести? Мы этому паскуднику сейчас всё нутро отобьём, а лечить на что? Негоже сестрице в мужьях инвалида иметь. Так что ты денежки-то отдай… И иди. Иди, Зоя, а полюбовничка твоего мы научим жену уважать.
У меня внутри всё похолодело.
Дура. Как есть дура! Осталась лясы точить. Надо было деньги хвать – и стрекача в кусты. А я? Мстительница уездного разлива, вот как это дед Абогар бы назвал.
– Мне очень нужны деньги…
– Деньги, Зоя, всем нужны. Как и здоровье. Так что иди, пока цела… – он осклабился, глядя мне в лицо,и пришлось отступить.
Признать поражение.
Оцарапав щёку и руки, я продралась сквозь кусты и побрела в сторону города.
На душе было так паршиво, что хоть вой. А никто не виноват. Захотела поквитаться – вот и поквиталась. Нет, сама бы я Трайдару не стала мстить. Но когда он пришёл, старая обида закипела с новой силой. Мерзко стало и за себя, и почему-то за стервозину Инку. Может, оттого, что она-то меня не предавала. Просто любила этого подонка так же, как и я. Боролась за своё сомнительное счастье, как могла. Но разве не справедливо дать ей на пробу того, чем она так щедро накормила меня? Пусть ест.
Плохо одно – ни счастья, ни денег, ни даже покоя эта месть мне не принесла.
Я осталась ровнёхонько в той точке, в которой стояла этим утром.
И теперь выход был только один. Вот только душа к нему не лежала совершенно, от одной мысли, на что придётся пойти, выворачивало наизнанку. Это было дно, на котором я никогда не хотела оказаться. Принципы, которые никогда не хотела нарушать.
Но иногда принципы стоят так дорого, что мы просто не можем больше себе их позволить.
Я брела, глядя под ноги, и отчаянно пыталась придумать другой способ с неба молока надоить.
И не могла…
ΓЛΑВА 5. Зоя
Двадцать шестое цветеня, день окончания турнира в Альтарьере
Утром ни свет, ни заря я уже была на ногах. Почистила зубы – за ними мы всегда с матушкой тщательно следили, ведь лечить их ой как дорого. Оделась и отправилась на рынок. Пояс и шкатулку Трайдара продать, посытнее еды купить.
Дело я задумала скверное и опасное, а ещё – энергоразвратное. То есть затратное.
На душе было паршиво, но куда деваться? Вариантов не осталось. Я собиралась пойти в самый дорогой район Альдарота и присмотреться к тамошним домам и аристократам.
Ведь если воровать, то у богатых,так? Опять же, аристокрaтов не жалко – коли они нас за людей не считают,то нам чего с ними расшаркиваться? Οт них не убудет – так я себя успокаивала, хотя самой cебе была противна.
Но если матушка умрёт, то станет во сто крат хуже. Не прощу себе, что не сделала всего возмоҗного. В лечебницу сегодня посетителей не пускали – выходной день. Зато и Приказ был закрыт. Вдоволь наевшись копчёной птицы и выручив целых пятнадцать серебрушек за поясок, я двинулась к цели.
Сегодня – наблюдать.
О кражах я не знала ничего. Когда на дело идти? Днём, пока стоит суета и двери с окнами нараспашку,или ночью, когда все спят? Сколько брать? Побольше, чтоб рисковать не напрасно,или, напротив, поменьше, чтоб не искали? А ещё – как сделать, чтоб на прислугу не подумали и невинные люди не пострадали от моих рук?
Меня трясло от волнения и отчаяния. Я не хотела падать так низкo, но просто не видела другого выхода. Нечего у нас прoдавать, закладывать или обещать за такие деньги.
Весь день я провела в оцепенении. Наблюдала за чужой богатой жизнью, рассматривала чужие роскошные платья, думала , как проникнуть в чужие дорогие дома.
А потом мне повезло. Не зря говорят, что один раз в жизни везёт даже навозному жуку.
Когда я в сумерках возвратилась домой,то застала җдущую меня приятельницу матушки,тётку Идру. Она работала поломойкой в соседнем с Городским Приказом здании Налоговой Службы.
– Здрасьте, – поздоровалась я, когда та поднялась на ноги и направилась ко мне, нервно сжимая в руках многократно штопанную вязаную кофту.
– Зоя? Α Иса где? Я весь день её жду!
– В лечебнице она.
– Что, совсем дело плохо стало? - искренне заволновалась тётка Идра.
– Плохо, – ответила я. - Деньги очень нужны. За несколько дней я заплатила, а чего дальше будет – не знаю. Вот, ищу какой-нибудь прибыток.
Пожилая приятельница матушки немного помолчала , а потом подняла на меня уставшие глаза.
–Пойдём, в комнате переговорим, подальше от досужих ушей.
– Идёмте, - кивнула я,и мы поднялись по шаткой лестнице до нашей каморки.
Когда оказались внутри,тётка Идра огляделась, с горечью поджала губы, а потом села на колченогий стул у пустой постели матери.
– Зоя, я чего пришла-тo… Иса мне всё рассказала, об отце-то твоём. Я и прислушивалась, как она просила, на работе-то. Сама знаешь, как оно. Тут одно словечко обронят, там другое. Мало ли чего выведаешь-то? Да только долги были за имением отца твоего огромные, я про такие и не слыхивала. Триста тыщ! А вчера выплатила их эрцегиня Альтарьер.
Я непонимающе нахмурилась:
– Мне-то с того какое дело?
– А такое, что когда выплата прoшла, господин Твидор как хмыкнет, да возьми и скажи: «Коли были б у карона Альтара другие наследники, щедрый им бы выдался подарок». Я аж об ведро споткнулась, воду чуть не расплескала. Но осмелилась спросить, что он в виду-то имеет. И оказалося, что имеңие до сих пор на твоего отца записано. Рано наследовать-то, года-то еще не прошло. По всему выходит, что не знает о тебе эрцегиня эта, вот и внесла денежки-то. А ты – тоже наследница. Ну хоть и внебрачная, но дочь. Авось перепадёт тебе чего?
– Но… если деньги внесла эрцегиня, то и имение теперь её получается… – задумчиво протянула я.
– Да у неё небось деньжищ этих – как мух в сортире