Нога со всего размаха бьёт по комоду. Дерево трещит, ящик вылетает, рассыпая по полу обёртки от шоколадок и скомканные листы.
— Лестрат не верит нам! — Я подливаю масло в огонь. — Ни единому слову! И знаешь, я тоже не очень верю! Потому что ты мне врёшь! Ты всем постоянно врёшь!
Джаспер поворачивается ко мне, и я вижу красные прожилки на белках его глаз.
Руки опущены, плечи поникли, парень словно за миг растратил все силы.
— Да я был ночью на маяке, — выдыхает он вдруг. Пальцы дрожат, когда он проводит ими по лицу. — Да, встречался там с Деборой. Разговор был… — Губы складываются в горькую складку. — Не из приятных. Мы поругались. Я ушёл, она осталась. Всё. Больше я её не видел. Точка.
Тишина. Где-то за окном воет ветер, гоняя пустую банку по асфальту.
— Ты её бросил? — Спрашиваю тише, внезапно осознав, как это глупо звучит.
— Дана… — Он запрокидывает голову, будто молит небо о терпении. Веки прикрываются, но челюсть всё ещё напряжена. — Какая ты наивная. Мы не встречались, а спали. Нельзя бросить того, с кем у тебя нет отношений.
Как это цинично, и как это похоже на них. Только вот меня мучит один вопрос.
— А сама Дебора считала так же?
— Дебора… — Джаспер невесело усмехается. — Поверь, та циничная стерва, которую ты знаешь… Она и есть. Не маска. Не роль.
Стук сердца в висках сливается с тиканьем часов на тумбочке. За окном воет ветер, гоняя на ветру листья, некоторые с шуршанием ударяются в стекло.
— Она никогда не притворялась. И никого не любила. — Парень с тоской смотрит в окно, вспоминая что-то свое, и добавляет. — По крайней мере, здесь, в Даркленде.
— Тогда… — Сглатываю, чувствуя, как сжимается горло. Почему-то этот разговор дается с трудом.
— Почему мы поругались? — Джаспер перебивает. — Это не имеет значения.
Проходит мимо меня к окну, распахивает створку. Холодный воздух врывается в комнату, листы со стола. Они с шуршанием разлетаются по полу, а парень продолжает.
— Дебора любила задумывать глупости. — Голос теряется в шуме ветра. — Иногда я пытался её тормозить. Но у меня и в мыслях не было ее убивать. Ее глупости, как правило, могли навредить только ей самой.
— Как ты всё это собираешься доказывать Лестрату?
Он резко оборачивается. — Никак. Пока у меня есть алиби. Подозрения Лестрата, это его проблемы. Даже заклепку я мог потерять в любое время.
— Он нам не верит! Видит, что мы не вместе!
Джаспер делает шаг вперёд, сокращая между нами расстояние. Рука тянется к моему лицу, но останавливается в сантиметре от щеки.
— А вот над этим стоит поработать, — говорит он спокойно, но в глазах вспыхивает знакомый огонёк.
Его дыхание смешивается с моим — тёплое, с привкусом мятной жвачки. Губы в сантиметре достаточно близко, чтобы кожей чувствовать их движение, когда парень говорит. Черные ресницы опускаются на долю секунды, и я вижу крошечную шрам-царапину над левым глазом, которую раньше не замечала. Ладонь Джаспера упирается в стену рядом с моей головой, а я боюсь пошевелиться, потому что между нами что-то новое и опасное, большее, чем просто ненависть.
От его кожи пахнет гелем для душа — резкая нота эвкалипта, перебивающая запах старой древесины в комнате. Тиканье часов на тумбочке сливается с бешеным стуком в висках. Колени подкашиваются, и я цепляюсь за край книжной полки за спиной.
Джаспер, что собирается меня поцеловать? Ну нет! Нет. Он же сам говорил, что никогда не прикоснется ко мне!
Сердце испуганной птицей бьется в груди, а я стою, как парализованная, когда надо бы бежать со всех ног.
Джаспер наклоняется ещё на миллиметр. Нижняя губа скользит по моей, едва касаясь, словно случайно. Сердце замирает, потом бешено колотится, будто пытаясь вырваться из грудной клетки. Его свободная рука непроизвольно взлетает к моей талии, но замирает в воздухе, пальцы сжимаются в кулак.
— Ты… — начинаю я, но голос срывается в хрип.
Он резко отстраняется, словно обжёгся. Волосы снова падают на глаза, скрывая бушующие в них эмоции. Грудь вздымается, как после спринта.
— Не бойся, принцесса, — его смех звучит хрипло и фальшиво. — Я своё слово держу. Это… просто игра.
— Ты! Ты… — не могу подобрать слов, поэтому просто опрометью кидаюсь к выходу, мысленно обещая себе никогда в жизни по доброй воле не приближаться к Джасперу, но выйти не успеваю. В дверь раздается настойчивый стук.
Вместо того чтобы впустить помощницу директора, парень делает немыслимое. Джаспер хватает меня за талию и толкает меня к стене. Обиженно шиплю, впечатавшись головой в обои.
Прежде чем крикнуть успеваю возмутиться, чувствую его губы на своих — жёсткие, горячие, перекрывающие дыхание. Вкус кофе и мяты заполняет рот, пальцы Джаспера впиваются в мои запястья, прижимая их к стене.
Мычу, брыкаюсь, пытаясь вырваться, но он прижимает коленом моё бедро, блокируя движение. И сквозь возмущение и злость, не могу не признать себе, что целуется этот мерзавец превосходно. И это выводит из себя еще сильнее.
Дверь скрипит, открываясь. В проёме замирает мирс Амелия — её узкие брови взлетают к чёлке, а рука с папкой застывает в воздухе.
— Вас стучаться не учили? — Джаспер отрывается от моих губ, оставляя их гореть. Голос звучит с наглой ленцой, а пальцы всё ещё сжимают мои руки.
— Я стучала. — мирс Амелия бледнеет, пятна румянца выступают на скулах.
— После этого приличные люди не врываются, а ждут. — Он отпускает меня, делая шаг вперёд. Я сползаю по стене, едва удерживаясь на дрожащих ногах.
— Поумничай тут у меня, — возмущенно огрызается она. — Тебя ждёт магстраж Лестрат. Через пять минут. Не опоздай.
Стена, к которой я прислоняюсь холодная, а губы всё ещё горят, будто нагло вырванный у меня поцелуй оставил на них ожог. Тыльная сторона руки дрожит, когда я грубо стираю следы его прикосновения.
— Какого демона ты творишь! — Шиплю сквозь зубы, чувствуя, как дрожь поднимается от коленей к горлу. Свет бра над дверью мигает, превращая его ухмылку в мерцающий кошмар. — Кто тебе вообще позволил меня целовать?
Джаспер прислоняется к комоду, скрестив руки. Его чёрная футболка немного задирается, обнажая полоску кожи у пояса. От этого ещё противнее.
— А я никогда не спрашиваю разрешения, — тянет он, проводя языком по нижней губе и дерзко, вызывающе улыбается. — Ты говорила, что нам не верят? Теперь поверят.
За окном грохочет гром — над Дарклендом разрывается ночная гроза. Синий свет молнии выхватывает из темноты его лицо: расслабленное, самодовольное, будто он только что выиграл пари.
— Думаешь, мирс Амелия не расскажет об увиденном? —