— Садитесь, — говорит он, даже не взглянув в мою сторону. Его взгляд обращен в раскрытую на столе папку. Мое личное дело.
Падаю на стул, который скрипит подо мной. Рядом с папкой на столе стоит чашка латте с пенкой в форме сердечка. Запах карамели смешивается с запахом дорогих сигар. Лестрат берёт два стика сахара, вскрывает их ногтем и высыпает содержимое в напиток. Нда… вот это совершенно неожиданно. Холодный, суровый и внушающий ужас некромант пьет девчачий слишком сладкий кофе.
Эта маленькая деталь заставляет почувствовать себя немного комфортнее, но все же не настолько, чтобы расслабиться.
— Почему вы дрожите? — наконец спрашивает он, подняв глаза. Его зрачки — чёрные бездны. — От вас веет страхом. Есть что скрывать?
Складываю ладони на колени под столом, чтобы скрыть дрожь, но невольно впиваюсь в ткань юбки.
— Не люблю некромантов, — вру я, отводя взгляд к окну. За свинцовым стеклом мелькает тень птицы — слишком мелкой для ворона.
Лестрат усмехается, отодвигая чашку.
— Все вы здесь врёте. Даже в мелочах. — с легким раздражением говорит он. — Все это несколько осложняет работу. Ты не боишься некромантов. Ты боишься меня. Опасаешься, узнаю о тебе то, что ты тщательно скрываешь?
— Грязные секреты? — фыркаю, указывая подбородком на стопку бумаг. — Там всё есть. Даже меню нашей столовой. Вы и так все знаете.
— Знаю, — не спорит он. — И ты удивительное исключение для Даркленда. — Никого не убила, не покалечила, просто увела отчима у матери, и она упекла тебе сюда. Спорное решение, впрочем, какое есть.
— Мама и Давид не были женаты, — непонятно зачем сообщаю я. Будто эти сведения имеют хоть какое-то значение. Чувствую, как накатывают привычные угрызения совести. — И он на двенадцать лет младше мамы…
— Ну, конечно, это в корне меняет дело, — усмехается Лестрат, а я понимаю, что он издевается надо мной, и злюсь.
— Вы меня вызвали, чтобы мой моральный облик обсудить? — шиплю я.
— Упаси боги. Нет, конечно. Ты здесь за другим. Когда ты в последний раз видела Дебору?
Я провожу языком по пересохшим губам. В горле застревает комок, но ответ вырывается механически:
— Не помню. Честно. Мы не близки.
Лестрат, наконец, поднимает глаза. Зрачки такие черные, будто поглощают солнечный свет.
— Вы жили в одной комнате, — замечает магстраж.
— И что? — Мои ногти впиваются в колени под столом. Где-то вдали гудит вентилятор, напоминая жужжание гигантской мухи.
— Как минимум, вы ночевали вместе. — Он переворачивает страницу, и я слышу шелест страниц. Мое дело такое интересное? Кажется, Лестрат изучил его наизусть. — Ты должна была видеть её ночью или с утра. Когда она ушла из комнаты?
Пожимаю плечами, правда, жест выходит фальшивым, как дешёвая театральная игра.
— Она не всегда ночевала в комнате… и я тоже. Я не следила за ней.
— А она за тобой? — внезапно спрашивает Лестрат, и я на секунду теряюсь.
— Не имею ни малейшего представления. — Голос дрожит, выдавая волнение, с которым у меня не получается справиться.
Лестрат откидывается на спинку кресла, соединяя пальцы в замок. Перстень с печатью блестит на среднем пальце. Пытаюсь разглядеть фамильный герб на нем и не могу.
— И всё же. Ночью перед смертью Дебора ночевала в комнате?
Выдыхаю, понимая, на какую скользкую дорожку становлюсь и признаюсь:
— В ту ночь в комнате не ночевала я. Где была Дебора, представления не имею. С утра сразу же пошла на ленты. В комнату заглядывала часов в одиннадцать. Деборы там не было.
— И тебя не насторожило, что её не было ни на лекциях, ни в комнате? — Он наклоняется вперёд, тень от его носа ложится на стол как клинок.
— Нет. — Слово вырывается резко, слишком громко. Поправляюсь, добавляя тише: — Говорю же, мы не дружили. К тому же учились не вместе. У нас не было общих лент, интересов и желания общаться.
— Хорошо… — тянет он. — Но, если ты не ночевала там, где была? — Карандаш в его руке постукивает по столу, ритм совпадает с тиканьем часов.
— У Джаспера… — выдавливаю я, ненавидя себя за эту паузу.
Брови Лестрата ползут вверх. Карандаш замирает.
— Очень интересно. — У тебя ведь есть Давид. Он даже сюда пробирался, не так ли? — Моё лицо выдаёт шок, и он усмехается. — Не нужно бледнеть. Это ни для кого не секрет. Джаспер встречался с Деборой… вы с ним ненавидите друг друга. Именно из-за тебя, Джаспер попал в Дакрленд. Нет, попал он из-за себя. Потому что чуть не забил до смерти однокурсника, но заявила об этом именно ты. И вдруг… — он щёлкает пальцами, — … ночь убийства ты проводишь у него. Ты врёшь, Дана. — Карандаш ломается с тихим хрустом. — Может быть, ты сбежала в город к Давиду?
Я впиваюсь взглядом в трещину на столе — длинную, как шрам.
— Я ночевала у Джаспера, — повторяю, заставляя голос звучать твёрдо.
Он отшвыривает обломки карандаша в сторону. Звук заставляет вздрогнуть.
— Тебе не кажется это… странным? — Он растягивает слово, будто пробуя его на вкус. — Еще вчера вы ненавидели друг друга. Ты настолько любила парня собственной матери, что оказалась здесь. Джаспер был несвободен, и вдруг такой поворот?
— Мы здесь не для обсуждения моего морального облика, сами же говорили! — перебиваю я, резко вскидывая подбородок.
В комнате повисает густая тишина. Лестрат изучает меня немигающим взглядом, под которым становится неуютно.
Наконец, он отводит взгляд, закрывая папку с громким хлопком, который звучит, как точка в сегодняшнем разговоре.
— Пока достаточно. — Его голос внезапно становится усталым, будто эта игра ему наскучила. — Но это еще не конец нашего разговора. Я знаю, что ты врешь, Дана, и хочу понять почему.
— Я говорю правду.
Я встаю так резко, что стул с грохотом отъезжает. Звук эхом разносится по кабинету, но Лестрат уже утыкается в бумаги, будто я исчезла.
Вот и отлично, меня тоже порядком утомил этот разговор.
Глава 5
После разговора с Лестратом голова гудит, а перед глазами вспыхивают пятна. В кабинете некроманта время текло иначе. Каждая секунда растягивалась в десяток ударов сердца. Теперь же, выбравшись на свободу, я чувствую себя выжатой тряпкой: мышцы одеревенели от напряжения, а на спине холодный пот смешался с каплями дождя, начавшего накрапывать ещё у ворот академии.
Сжимаю кулаки, пытаясь унять дрожь в пальцах, но сейчас не время расслабляться. Мне нужно в город, и если я хочу успеть до темноты, следует поспешить. Но ноги предательски замедляют шаг, когда впереди, метрах в двадцати, мелькает знакомая фигура. Джаспер идёт, сгорбившись, руки засунуты в