— Аринка, а когда Ира к вам в гости придет? — уточняю. — Хочу ей цветы заказать.
“Утром деньги, вечером стулья.”
Закатываю глаза и со вздохом ищу номер Арсения, отправляю.
Прочитано.
“Так она же с нами теперь живет.”
6. Повод
— Ну что тебе дома-то не сидится? Я работаю, Аришка работает. Ну какой детский сад? — возмущается мама.
Прошло уже два года с того момента, как я родила Соню. Пособие с работы закончилось полгода назад, и вот уже несколько месяцев как я сижу на шее мамы и сестры. И меня это жутко раздражает. Я привыкла быть независимой и сама себя обеспечивать, а тут чувствую себя нахлебницей, потому что не приношу никакой копейки в дом. Причём ни мама, ни Арина никогда, ни разу не попрекнули меня, но я прекрасно понимаю, что обязана содержать себя и своего ребёнка сама.
— Мам, всё уже решено, — вздыхаю. — Соне дали путевку. Я уже отнесла документы.
— Да она у нас и так постоянно болеет. Ты всё, что заработаешь, будешь на лекарства всё равно тратить, — не унимается мама.
— Невролог сказала, что ей необходимо общаться со сверстниками, чтобы не отставать в развитии. А где она будет с ними общаться так активно, кроме как в саду? — спорю.
— Ой, делай как знаешь, упрямая, — недовольно отмахивается мама, понимая, что если я что-то решила, то спорить со мной бесполезно.
На следующий день мы с дочерью идём в больницу проходить врачей. Чувствую душевный подъём. Никому об этом не рассказываю, но садик — это как глоток воздуха для меня сейчас, потому что два года без отдыха я боролась с диагнозами, которые мы заработали из-за преждевременных родов.
Хорошо быть идеальной мамой, когда у тебя здоровый ребёнок, а когда твоему малышу любое достижение даётся в три раза труднее, когда то и дело происходят откаты и приходится начинать заново, а все вокруг смотрят на тебя как на непутёвую мамашу, которая запустила ребенка, очень хочется переключиться.
Я безумно люблю свою малышку, но я очень устала. К счастью, она уже почти догнала деток ее возраста, но теперь между мной той, какой я была два года назад, и той, которую я вижу в зеркале сейчас, пропасть. Я просто выжата морально и физически, но признаться в этом могу только себе, потому что грех жаловаться: моей дочери могло вовсе не быть.
И пускай мне кажется, что я растеряла весь свой мозг за время декрета, я всё равно хочу выйти на работу, хотя бы на неполный день, просто сменить обстановку и почувствовать себя не только мамой, но и специалистом и, в конце концов, снова женщиной.
Мне не нужны отношения, но я очень соскучилась по общению с коллегами и работе с людьми.
Возвращаясь из больницы, неторопливо прогуливаемся с дочерью по аллее вдоль дороги. Сейчас она зависла возле кустов с белыми ягодами-хлопушками, и я не тороплю её, давая возможность поиграть. Помогаю нарвать ягод и смотрю с каким интересом Соня их кидает, а потом догоняет и давит своими крохотными ботиночками.
Когда звонит телефон, оставляю дочку наедине с её увлекательной игрой и смотрю на экран. Это бывший муж. Со вздохом закатываю глаза, но всё же отвечаю на вызов.
— Привет. Вы где? Я хочу взять Соню погулять на пару часов. — бросает он холодно в трубку.
Мне не хочется, чтобы он забирал Соню. Я каждый раз волнуюсь, отпуская ее с ним, но по голосу Глеб трезвый и я не имею права препятствовать. В конце концов, он отец и даже платит алименты. Да и берёт её не так уж и часто чтобы из-за этого раздувать конфликт. Мне достаточно было нервов после родов.
— Мы как раз гуляем недалеко от дома, — вздыхаю.
— Ждите, через двадцать минут приеду, — бросает и отключается.
— Сонечка, пойдём на площадку, папа едет. — зову дочку.
— Папа? — уточняет она у меня с интересом.
— Да, папа, — киваю и сажаю её в коляску.
Хорошо, что сейчас она уже достаточно подросла, чтобы запомнить его. А раньше мне приходилось гулять вместе с ними, потому что без моего присутствия Соня пугалась и плакала.
Когда Глеб подъезжает, мы уже успеваем покормить голубей остатками булки, купленной в магазине неподалёку, и покачаться на качелях.
— Вы где будете? — уточняю у бывшего мужа, передавая ему ребёнка.
— Какая разница? — цедит сквозь зубы, глядя на меня свысока.
— Потому что я должна знать, где мой ребенок, — возмущаюсь.
Обычно мы с Глебом стараемся спокойно говорить только по тем темам, которые касаются Сони, но сегодня он явно не в духе.
— К бабушке в гости пойдём, — всё же нехотя сообщает он мне свои планы. — Часа через два-три привезу.
— Хорошо, — выдыхаю с облегчением, потому что сам факт, что ребёнок будет под присмотром бабушки, меня успокаивает.
Свекровь не очень-то и рвётся видеться с Соней, но, видимо, все же иногда скучает.
Воспользовавшись моментом внезапной свободы, я убираюсь в квартире, готовлю ужин к приходу мамы и Арины и, включив музыку, валяюсь в ванной, на какое-то мгновение забывая о всех проблемах.
Списываюсь со своей начальницей и сообщаю, что я почти готова приступить к работе. Затем разбираю свои старые вещи в шкафу в поисках офисной одежды.
Время пролетает незаметно.
Звонит Глеб, говорит что привезет Соню через десять минут. Собираюсь и спускаюсь к подъезду. Жду их, сидя на лавочке. Слышу, как подъезжает машина, и выхожу к дороге. Но это не машина бывшего мужа, а какая-то похожая иномарка, которая паркуется неподалеку. Следом заезжает машина Глеба. Он останавливается посередине дороги, включив аварийку, и выходит, помогая выбраться Соне.
— Мама! — бежит она ко мне, показывая плюшевого медведя. — Мали!
— Ух ты! — делаю удивлённое лицо. — Мишка?
— Дя!
— Я заберу ее на следующей неделе, — бросает Глеб, протирая влажной салфеткой сидение машины.
— Что-то ты зачастил, — усмехаюсь.
— Что, нельзя? — надменно выгибает бровь, обернувшись.
— Да можно, просто Соня идёт в сад, а я выхожу на работу, поэтому в будни не получится.
— В смысле: в сад? — хмурится, распрямляясь. — Она же больная, какой ей сад?
— Обычный сад, доктор посоветовал ходить, — встаю в штыки.
— Ну ты дура, — цедит. — Да ее там загнобят. Надоело нянчиться — так и скажи.
— Глеб, ты чего? — обиженно смотрю на него. — Ей полезно общаться с детьми. Она нормальная!
— Тебе бы лишь бы сбагрить ребенка, — продолжает он, надвигаясь на меня. — Повод