— Ты в порядке? — Итан тронул меня за плечо, когда заметил, как я застыла, пытаясь сосредоточиться на машине, потеряв связь с реальностью. — Ты замерла на секунду.
Я уловила его хмурый взгляд краем глаза, когда свернула на шоссе под проливным дождём.
— Эл, по девятнадцатой быстрее, — напомнил он, но я только пожала плечами, продолжая движение по шоссе.
— Эстелла, — предостерегающе окликнула меня мама с заднего сиденья. — Хоть раз послушай брата.
Итан то, Итан это.
Только Эстелла вызывала критику, гнев и презрение.
Жар охватил мое тело, и я почувствовала, как кровь закипает под кожей, когда дождь сильнее забарабанил по капоту машины. Мы не поедем по девятнадцатой. Мы ехали на моей машине, и я была за рулем. Мы делаем так, как хочу я.
Я вернула Итану хорошее настроение, начав громко петь, втянув его в это безумие. Он запрокинул голову, широко улыбаясь, и запел вместе со мной, перекрикивая дождь и музыку. Я видела, как мои родители хмурились на заднем сиденье от наших выходок.
— Эй! — закричала я, делая музыку громче. — Вы что, не видите, у нас караоке!
Отец поднял на меня взгляд из-за очков, неодобрительно нахмурив брови.
— Следи за дорогой, Эстелла.
— Следи за дорогой, Эстелла.
— Следи за дорогой, Эстелла.
Ты заслужила эту боль, Эстелла.
Когда солнце уже давно село, а липкий воздух сменился вечерней прохладой, я почувствовала, как Арло подхватил меня на руки, поднял с гамака и понёс обратно в дом. Я позволила себе безвольно опуститься ему на грудь. Мои глаза были сухими и воспаленными от того, что я плакала, пока не уснула, а в конечностях было ощущение, будто кто-то накачал их свинцом. Он уложил меня в свою кровать, закрыл дверь, снял с себя одежду и натянул пижамные штаны, пока я лежала и смотрела, как он двигается по комнате в тусклом свете. Потом он залез ко мне в кровать, откинул волосы с моего лица и укутал меня в одеяло.
— Ты такая холодная, — пробормотал он, стараясь согреть меня. — Какого черта ты там делала?
— Там было тихо, — прошептала я.
— Ты напугала меня, — он прикусил губу, подавляя мысли, что крутились в его осторожных глазах. — Ты исчезла. Никто не мог до тебя дозвониться, тебя не было ни в твоей комнате, ни здесь...
Я поцеловала его, чтобы он замолчал. Я не хотела его пугать, просто мир казался слишком большим и тяжёлым, и побег был лучшим вариантом.
— Я почти пошла рыться в комнате Кайла, — прошептала я.
Его брови сдвинулись, когда он прижался своим лбом к моему.
— Но?
— Я этого не сделала.
— Я горжусь тобой, — сказал он, нежно проведя носом по моему.
Что-то рушилось между нами, возможно, стена, которую я построила из стали и бетона, чтобы держать чувства привязанности и безопасности на расстоянии. Чтобы спрятаться в замке собственного творения из боли и вины, в котором, как я верила, мне и было место.
Но в тот момент, когда Арло Кинг прикоснулся к этим якобы неприступным стенам своими тихими «я горжусь тобой», я почувствовала, как они рушатся, словно я создала их из бумажных карточек. Он был так терпелив со мной. И, несмотря на то, как сильно изменилась наша жизнь за последние шесть месяцев, казалось, Арло всегда был рядом, просто ждал.
Он никогда ни к чему не принуждал. Ни в вопросах своего брата, ни команды, ни меня самой. Он позволил мне снова найти себя, прежде чем найти его. Любовь — не то слово, которое подходило для этого. Это казалось слишком поспешным и небрежным для нас.
Арло притянул меня немного ближе, его руки обхватили мою поясницу под одеялом, когда он уткнулся лицом мне в шею, а я обхватила его спину руками. Дышать друг другом было словно лекарство.
Я не знала, как выразить тот водоворот чувств, который бушевал в груди, не была уверена, реальны ли они или просто отвлекают внимание от негативных эмоций, борющихся за пространство и внимание.
— Арло, — прошептала я, и вновь вдохнула его запах: кожу фастбэка, смешанную с его потом и одеколоном. Корица и сандаловое дерево.
— Мы можем просто поспать, Элла, — мягко сказал он, проводя рукой по моей спине.
Но затем, как всегда, закралось сомнение.
— Ты мне очень нравишься, — сказал я. — Но я...
— Извини, Блондиночка, — оборвал он меня, в его голосе дрогнула нервозность, которую я так редко слышала. — Но ты не можешь расстаться со мной. Ты дала клятву на мизинце.
Я слабо улыбнулась.
— Просто выслушай меня, — попросила я. — Мне страшно.
— Чего именно ты боишься? — спросил он, и я ожидала, что он отстранится, увеличив расстояние между нами, но его руки продолжали томно рисовать узоры на моей коже, а его дыхание согревало мою шею и плечи.
— Этого.
Нас.
Когда он наконец отстранился, то лёг на спину, подложив руки под голову, глядя на меня в лунном свете. Он ждал, что я скажу больше, объясню, но слова, казалось, застревали у меня в горле. Я изучала мягкие линии его лица, чтобы отвлечься от сокрушительного взгляда его глаз.
— За последний год со мной столько всего произошло. Меня словно разбирали на части, рвали и собирали заново сотней разных способов, и это меня пугает. Арло, что если я тебя разочарую?
Его взгляд скользнул от моих губ к глазам и стал жестче.
— Я боюсь, что Ник был прав, что тебя привлекло желание починить все сломанное во мне, — сказала я. Настоящий страх был в том, что он интересовался мной, потому что я была просто хорошим вариантом, чтобы отвлечь его от собственных проблем.
— Я не хочу ничего чинить, — сказал Арло без колебаний. — Все эти сломанные маленькие кусочки делают тебя собой. Было бы глупо думать, что я смогу стереть всю боль, которую ты перенесла за последние несколько лет. Я просто благодарен, что мне позволено любить то невероятно прекрасное сердце, которое сформировали эти страдания.
— А если я тебя разочарую?
— Ты не сделаешь этого. Я всю жизнь ждал, чтобы полюбить кого-то вроде тебя, Элла. Каждое маленькое мгновение моей жизни вело меня к этому, к тебе.
— Любовь тоже может причинить тебе боль, Арло, — настаивала я.
— Я не хочу жить без боли, — он провёл языком по нижней губе. — Без боли всё остальное кажется