Шутки крови - Дарья Катина

Девяностые… Да и двухтысячные — граница, между бывшим величием и интригующим воображение, будущим. Было такое впечатление, что огромный поезд, который уверенно несся на всех порах в коммунизм, по какой-то причине остановился на перекур, во время которого неожиданно помер машинист. Ничего не понимающий народ, ещё некоторое время с удивлением пялился в пыльные окна, но потом… захотелось кушать. Все вывалили на улицу, разбредаясь в разные стороны, и предоставленные самим себе, стали сбиваться в группки по интересам. В одночасье всё изменилось. Всё, кроме людей. Зато, в результате неожиданно полученной свободы стали видны их истинные сущности, которые они тщательно прятали, в угоду преобладающей на тот момент коньюктуре. Чтобы было легче выжить, предпочтение отдавалось агрессивному стилю поведения, а такие качества, как порядочность, терпимость, доброжелательность и человеколюбие, были грубо задвинуты на периферию и скрыты от окружающих за семью замками. И только любовь… Вы никогда не задумывались, какая сила прячется за этими шестью буквами? Не раз бывало, когда целые могущественные державы, потратившие все свои бюджеты на создание и охрану чего-нибудь до того секретного, что даже думать об этом было страшно, теряли все за одно мгновение. И причиной этому была коротенькая юбочка и смазливая мордашка, с удачно подведёнными стрелками на невинных сереньких глазках. Кто в них только не тонул, вместе с секретами, запретами и прочими, совершенно несущественными для любви препятствиями. На почве ревности, с легкостью сжигались и разорялись целые страны, и тут же, в честь очередной аппетитной попки, возводились дворцовые комплексы, невиданной красы и сложности. С фонтами, садами и статуями. Любовь. В то время она просто немножко отошла в сторону, и с легким презрением наблюдала за бессмысленной суетой проголодавшегося населения. Но иногда случались исключения, и эта хитрая волшебница разукрашивала серые будни избранников разноцветными красками и сказочными эмоциями.

Российская глубинка. По сути, это другая страна, со своим укладом, привычками, законами и населением. Просто её забыли обозначить на карте. Или выделить в отдельный этнос, равномерно размазанный по всей территории огромной страны. По накалу страстей, обилию, казалось бы, ничего не значащих событий, фонтанированию эмоций и переплетению судеб она нисколько не уступает любому многомиллионному мегаполису.

Крупные города, как правило, связаны между собой железнодорожным сообщением, деревушки же, стараются зацепиться за автомобильные дороги, асфальтированные и не очень. Есть такие места, куда даже крутые внедорожники могли пробиться с трудом, да и то, только в ясную и солнечную погоду. Про поезда там даже и не слышали. И слава Богу...

Местами асфальтированная дорога областного значения извилистой лентой разрезала бескрайние, но пустующие поля и редкие перелески, периодически заныривая в небольшие деревушки и довольно крупные сёла. Движение на ней почти отсутствовало, поэтому караван из трех блестящих иномарок, несущихся на довольно приличной скорости, привлекал внимание абсолютно всех аборигенов, которые оказывались в зоне видимости. В то время выражение: “Спасение утопающих — дело рук самих утопающих” приобрело буквальное значение. Прокормиться в деревне проблем нет, потому что вековой уклад их жизни научил людей не зависеть от вселенских катаклизмов, а полагаться исключительно на свои умения, и нелёгкий физический труд, в котором дети, с малолетства принимали самое непосредственное участие. Основной проблемой на селе было добывание живых наличных денег, потому, что хозяйство, конечно, прокормит, но, сахар, соль, одежду и ещё массу хотелок на своем придворье не вырастишь. Поэтому пенсионеры были на особом контроле односельчан, которые лучше них знали даты и суммы выплат. Ещё один способ, разжиться деньгами — это продать излишки собранного урожая. Ну и яства леса тоже выручали.

Автомобили как раз приближались к очередному крупному селу с экзотическим названием Зорькино, когда водитель передней машины стал снижать скорость и съезжать с раздолбанного асфальта около небольшого, стихийного рыночка, расположившегося прямо на обочине дороги. Местные жители бойко торговали дарами природы, выращенными на собственных огородах и собранных в окрестных лесах. Конечно, в начале июля основная масса деревенского продторга ещё не созрела, но кое-что уже было.

— Пацаны, мне надо ведро жимолости купить, — сказал Володька, выпрыгивая из машины, — Мать заказала.

Остальные машины аккуратно припарковались следом. Их тут же облепили крутящиеся вокруг рынка дети, восторженно охая и тыча грязными пальцами в хромированные надписи на бортах. Больше всех, естественно, собралось возле черного, запыленного Гелендвагена. Антон, который практически всю обратную дорогу дремал на заднем сиденье, с трудом продрал глаза, и через глухую тонировку задней двери глянул на окружающий пейзаж.

— Чё, братан, выспался? — хохотнул Виктор, поворачиваясь к нему с водительского сиденья.

— Почему встали? — больше для порядка спросил Антон.

— Вован что-то покупает. Он всегда что-то покупает, — пояснил товарищ.

— Ясно. Мы где?

— Зорькино проезжаем, через полчаса будем в городе.

Вдруг кто-то несмело постучал в боковую переднюю дверь машины. В стекло была видна только белобрысая девичья макушка.

— Это кто такой дерзкий? — удивился Витя, наклоняясь вправо и открывая дверь, — Тебе чего мелкая? Ты что вообще страх потеряла, вдруг поцарапаешь, что тогда с тобой делать?

— Я потихонечку, — вытаращила испуганные глаза девчонка, — купите землянику, триста рублей всего. Сама собирала. Сильно деньги нужны.

— Ты мне её сейчас так отдашь, — начал привычную песню парень, но был грубо прерван злобным шепотом.

— Заткнись, козлина! Дай девчонке сто баксов, и забери ягоду.

— Да я за сто баксов весь этот сраный рынок скуплю, — взбеленился водитель, оборачиваясь к собеседнику и замер.

Смертельно бледный Антон, отодвинувшись в тень салона, на секунду прикрыл глаза, а когда вновь их распахнул, то Виктору захотелось выпрыгнуть из тачки и рвануть в лес. Такой взгляд у своего босса он видел всего дважды, и то, что происходило потом, вспоминать не хотелось ни днём, ни ночью.

— Отдай. Девчонке. Деньги.

— Хорошо, братан, успокойся, я сейчас, — он протянул юной коммерсантке зелёную бумажку, — Бери, здесь много, только я с ведром возьму, мне пересыпать не во что.

Через пару минут автомобильный караван дружно рванул с места и вскоре исчез в клубах придорожной пыли. В Мерседесе, за всю оставшуюся дорогу, путники не проронили ни слова. Возле переднего сиденье сиротливо стояло пластиковое зеленое ведерко с ароматной лесной земляникой. Возле центрального рынка Антон попросил притормозить, и молча вышел из машины. Пойдя пару шагов, обернулся и бросил через плечо:

— Закончите все без меня. Я буду в понедельник, — и растворился в людском муравейнике.

— А что с