– И вы бы отпустили? Она же, наверное, много денег приносила.
– Я не рабовладелица, – усмехнулась женщина. – Всё законно, с лицензией, с полицейским и врачебным учётом. У меня приличное заведение, – резюмировала с явной иронией. – Хотя, конечно, жалко. Очень талантливая девочка была. Я подумывала понаблюдать за ней и, если не найдёт подходящего мужчину, сделать своей помощницей.
– А остальные как на это смотрели? Конфликтов не было? Вообще что-нибудь странное в последние дни происходило?
– Она ни с кем особенно не общалась, – вновь качнула головой Назарова. – Довольно скрытная девочка, не любила говорить о себе, но умела вовремя улыбнуться, пустить слезу и выслушать. Не зазнавалась. Если о чём и спорила с остальными, то не больше, чем прочие, а без ссор у нас не обходится. Конкуренция, видите ли. Но я слежу за порядком и не допускаю лишнего, девочки знают, что за гадость кому-то из своих можно вылететь на улицу. Бабские склоки, если вовремя не пресечь, весьма мерзкая штука. Плевать бы мне на девиц, но не дай бог всё это хоть краем кого-то из гостей заденет – от репутации воспоминаний не останется.
– А странности?
– Как сказать, – протянула женщина, задумчиво разгладила невидимые складки на юбке. – Не могу утверждать наверняка, но мне показалось, у неё появился постоянный мужчина. Но это лишь моё предположение и наблюдение, если хотите: когда в жизни женщины случаются подобные изменения, это заметно внимательному взгляду. Кроме того, свой выходной она раньше тратила на обучение и проводила где-то неподалёку, а недавно стала уезжать в город.
– Куда именно, не можете предположить? Хотя бы примерно?
Анна Ивановна нахмурилась, глядя прямо перед собой, а потом медленно качнула головой:
– Нет, увы.
– А кто-нибудь из женщин может знать больше? – без особой надежды уточнил поручик.
– Сомневаюсь, у неё не было подруг. Можете поспрашивать, но я бы не обольщалась.
– Поспрашиваю.
Назарова не выказала и тени неудовольствия тем, что полицейские отвлекают от работы её женщин, обеспечила возможность разговора и очерёдность, так что ни одна из сторон не тратила лишнего времени – в общем, показала себя очень талантливым управленцем.
Предсказуемо, что времени разговоры заняли порядочно, но ничего нового от работниц борделя Титов не узнал. Волевую, весьма эгоистичную и готовую идти ради цели на всё Аглаю женщины недолюбливали, но для убийства требовался более веский мотив, а он не просматривался. Следы на теле, сила убийцы, а главное, стёртая умбра – всё это никак не указывало на блудниц. Вѣщевичек с образованием среди обитательниц борделя не было, это Титов уточнил у хозяйки, а преступный сговор, приведший к такому итогу… Не невозможно, но – маловероятно. Просились подозрения, что блудницу сгубил тот самый постоянный покровитель, существование которого предположила содержательница борделя: достаточно крепкий и весьма обеспеченный мужчина. Последний вывод следовал из предпочтений покойницы, водопровод тоже пришёл пока не в каждый дом города, жители победнее обходились водоразборными колонками. Да и труп он, наверное, не извозчиком вёз.
А вот за что убил и как искать этого злодея, Натан пока не представлял.
Увы, осмотр комнат женщины результатов не дал, хотя Титов с согласия хозяйки дома обшарил всё. Памятных фотографий и других подобных вещиц у Наваловой не было, зато имелись довольно ценные, даже порой дорогие предметы, очевидно подарки от покровителей, – браслеты, кольца, серьги и прочие безделушки. Недостатка в одежде покойная тоже не знала, и вещи были высокого качества.
Среди немногочисленных документов не попалось ничего полезного, да и документов тех – несколько справок от оценщиков о дарёных украшениях, с разными датами. Чековых книжек или других признаков счёта в банке Титов не нашёл – либо покойница унесла их с собой, вместе с билетом проститутки, либо накоплений не существовало. Ещё нашлись учебные тетради, согласно которым Навалова брала уроки языков, ведения хозяйства, этикета, психологии и неплохо успевала.
Не помог и опрос прочих служащих борделя – бессменного швейцара, слуг. Последним приплачивали за то, чтобы они ничего не видели, и мужики то ли действительно не видели, то ли помалкивали. А привратник оказался не вышколенным, а туповатым и даже не вспомнил, в чём именно и когда Навалова отправилась в последний путь. Девушки и содержательница, впрочем, настаивали, что в выходные Аглая никогда не наряжалась особенно, носила обыкновенные платья. Однако, какого из них недоставало, никто из обитателей борделя внятно ответить не сумел.
Аэлита же всё время обыска и допроса страшно скучала. Бордель Брамс разочаровал: она ожидала обнаружить здесь что-нибудь этакое, необычное, а видела заурядную гостиную и обыкновенных женщин. Впрочем, когда сыскари двинулись в обратный путь, на «этакое» Аэлита взглянула: вступил в свои права вечер и у местных работниц настало горячее время.
Натан всю дорогу тревожно косился на спутницу, ожидая вспышки негодования или смущения, однако Брамс глазела по сторонам всё с той же живостью посетителя интересной выставки. Хорошо одетые, но подвыпившие гости, щупающие блудниц; возгласы, бурные эмоции, сальные шуточки, скабрёзности – всё это не трогало вѣщевичку совершенно. Даже тогда, когда кто-то из посетителей перепутал её с местной работницей, Брамс не испугалась, просто отпрянула – а дальше гость напоролся на холодный взгляд Титова, быстро оценил ладонь на расстёгнутой кобуре и тихонько, без лишних возмущений, отступил, подняв руки перед собой, тем самым извиняясь и призывая офицера к миру.
– Ну вот, ничего страшного, а вы боялись, – покровительственно проговорила Аэлита, прикрыв глаза и улыбаясь вечерней прохладе. Происходящего вокруг она, кажется, не замечала, в том числе – компании из четверых крепких парней хорошо навеселе, которые с интересом поглядывали в её сторону.
Титов положил ладонь на рукоять тульского нагана – наградного, проверенного, надёжного. Для собственного успокоения палить по гулякам он не собирался и в кошмаре, а замутнённый винными парами разум прекрасно прочищает и выстрел в воздух.
Всё же это была исключительно неудачная идея – вести сюда Брамс. Ей-то что, а Натан после подобного приключения рисковал обзавестись новыми седыми прядями. Будь он один, ему бы и в голову не пришло подозревать гуляющую публику в каких-то безобразиях, в такие места обыкновенно приезжали не за драками, да и содержательницы