– Ну, я же не поезд, чтобы ходить по расписанию, – отмахнулась девица, с благожелательным любопытством разглядывая Титова.
– Аэлита Львовна Брамс, – продолжил полковник.
– Приятно познакомиться. – Натан вежливо склонился к руке столь своеобразной дамы и не удержался от вопроса: – Аэлита?.. Это в самом деле ваше имя?
– Ох, не начинайте! – горячечно всплеснула руками девица – или госпожа? – Брамс.
Однако понять, о чём она говорит, Титову сейчас было не суждено, потому что Пётр Антонович продолжил представление девушки самым неожиданным образом.
– Аэлита – тот бриллиант среди вѣщевиков, о котором я рассказывал. Лучшая в своём деле, институт нам отдавать не хотел, еле отбили! – с видимой гордостью сообщил Чирков, тепло поглядывая на экстравагантную особу.
Стоило Натану выяснить, что она не просто состоит в уголовном сыске, но определена к нему в помощники, как терпимости в поручике поубавилось. Мало того что внешний вид бесконечно далёк от уставного, манеры поведения совсем не сочетаются с образом полицейского служащего, но ведь это…
– Женщина? – потрясённо проговорил поручик. – Но…
Лицо Аэлиты тотчас похолодело, аккуратный носик неприязненно наморщился, а взгляд, которым был обведен петроградец, явно пытался оного заморозить.
– Любезный Натан Ильич, поймите меня правильно, Алечка – моя двоюродная племянница, но здесь не идёт речи о кумовстве, – торопливо заговорил Чирков. – Она действительно замечательный специалист, спросите вот хоть у институтской профессуры, они не дадут соврать. Поймите меня правильно, я бы ни в коем случае…
– Как надену портупею – всё тупею и тупею! – тем временем негромко пропела себе под нос Аэлита, приближаясь к Натану. Обошла его кругом, остановилась позади, зачем-то потыкала пальцами в спину. Потом вдруг опустилась сбоку на корточки, задрала полу кителя и ощупала ногу.
Поручик настолько опешил от действий странной девицы, что застыл изваянием. Да и Пётр Антонович, осекшийся на полуслове, отмер только тогда, когда Брамс распрямилась, звучно отряхнула ладони и, завершив обход Титова, задумчиво буркнула: «Странно, нет…»
– Аэлита! – громыхнул Чирков. От гнева его лицо пошло бледно-красными пятнами, а усы нервно шевельнулись, будто сами собой. – Что за поведение? Что ты себе позволяешь?!
– Кол ищу, – спокойно ответила рыжая, ничуть не взволнованная негодованием родственника.
– Какой кол? – переглянувшись с Натаном, ошеломлённо спросил полковник, мгновенно растерявший весь запал. Не иначе, от удивления.
– Обыкновенный, деревянный. Ну или необыкновенный, не деревянный… Видите ли, дядюшка, спина человека имеет некоторый изгиб, она просто не может быть столь прямой. – Брамс пальцем в воздухе начертила, какую форму, по её мнению, должна иметь спина. – Природа вообще не терпит прямых линий. И ноги, и спина, и черты лица, и особенно извилины в мозгу… Как вы думаете, у него только спина такая неестественно прямая? – полюбопытствовала она, сначала выразительно обведя взглядом фигуру поручика, а потом – пристально уставившись на его лоб.
– Неизвестно, что хуже: прямой и ясный путь или лабиринт из одних тупиков, – отвечая девице насмешливым взглядом, отозвался Натан, едва удержавшись от улыбки. Укол Аэлиты, несмотря на витиеватость, звучал по-детски наивно, отчасти из-за предшествовавшей тому глупой ребяческой дразнилки, и обижаться на подобное было нелепо.
Девица Брамс чем дальше, тем явственнее показывала себя исключительно забавной и необычной особой. Не будь она при этом служащей уголовного сыска, и поручик горя бы не знал…
– Аэлита! – возмутился Пётр Антонович. – Натан Ильич, и вы туда же!
Пятна на лице полицмейстера слились в одно, полковник покачнулся и стал по-рыбьи хватать ртом воздух.
Служащие переглянулись с одинаковым удивлением и с равной поспешностью кинулись к Чиркову. Подхватили под локти, усадили в кресло. Поручик расстегнул ему мундир и ослабил галстук, давая больше воздуха, положил ладонь на грудь против сердца. Полковник замер, почти не шевелясь. Титов нахмурился.
– Воды, – бросил девушке.
В этот раз Аэлита не стала пререкаться, воинственность слетела с неё в одно мгновение, оставив искренний испуг и неподдельную тревогу: шутка ли, родного дядю, даром что двоюродного, до удара довести!
Она направилась к окну, отдёрнула тонкую дневную штору и подняла с подоконника тяжёлый хрустальный графин со стаканом. Плеснула воды – в стакан, частью себе на руки и подол, чего Брамс даже не заметила. Бросив украдкой взгляд на мужчин, она для начала отпила сама, долила ещё, не глядя пристроила графин на стол.
Пока вѣщевичка возилась с водой, Чиркову полегчало. Краска отхлынула от лица, дыхание стало ровнее и глубже. Аэлита тихонько приблизилась, обеими руками крепко, до побелевших пальцев, сжимая стакан, переводя полный тревоги взгляд с дяди на своего нового начальника и обратно.
Стоящий на коленях подле кресла поручик выглядел до крайности сосредоточенным и напряжённым, Аэлита с изумлением отметила испарину, выступившую на высоком лбу. А через мгновение едва не хлопнула себя с досады по голове, сообразив наконец, что делает Титов. По всему выходило, он – жiвник, то есть прирождённый доктор, способный договариваться с живыми существами так, как вѣщевики договариваются с рукотворными. Видимо, даром своим петроградец владел, и неплохо, коли сумел помочь.
Казалось, вечность прошла, пока Натан, шумно вздохнув, отвёл руку. Пётр Антонович негромко кашлянул, несколько раз осоловело хлопнул глазами, будто не понимая, где он есть и что с ним происходит. Остановил взгляд на поручике, бездумно проследил, как тот тяжело поднимается на ноги, ещё раз моргнул – и, вздрогнув, наконец очнулся.
– Боже правый! Что ж это?.. – проговорил он, потрясённо глядя на молодых людей и нервически потирая ладонью грудь.
– Нехорошо, Пётр Антонович, так себя запускать, – проговорил Титов мрачно. Голос поручика зазвучал сипло, ржаво. – Давно вы у лекаря были? Сердце когда проверяли?
– Так я же это… Вот как в полицию перешёл. – Чирков вновь моргнул.
Опомнившись, Аэлита протянула ему зажатый в руках стакан. Дядя этого даже не заметил, зато углядел Натан. Схватил столь резко, что она дёрнулась от неожиданности, отрывисто кивнул в знак благодарности и в три шумных глотка опрокинул воду в себя. Аля зачарованно проводила взглядом сначала хрусталь стакана, потом – тонкую струйку, сбежавшую из уголка губ к подбородку, затем к дёрнувшемуся в такт глоткам кадыку, прямиком за крахмальный воротничок мундира.
В этот момент полковник наконец полностью взял себя в руки, с кряхтеньем поднялся, щупая то грудь, то расстёгнутый ворот.
– Натан Ильич, голубчик, что же это такое было?
– Говорю же, сердце у вас шалит, – со вздохом отозвался тот и растерянно огляделся, не зная, куда деть стакан и отчего-то не решаясь поставить на начальственный стол. – К лекарю непременно загляните, кто знает, чем это в следующий раз закончится!
– Ох, и правда, – тихо качнул головой Чирков. Взгляд его запнулся о племянницу, и