– Никто не мог, что за чушь? – возмутился он. – Постоянной прислуги у меня нет, раз в неделю приходит женщина убраться, так я в это время дома, а еду из трактира напротив приносят.
– Плохо, – уронил Натан хмурясь. – Друзья, родственники? Неужели и гостей никаких не бывает? А когда приходят, вы неотлучно при них? Особенно в последние несколько дней.
– Не было никого, – нахмурился Меджаджев. – Да вы сами видели, ко мне так просто не влезешь!
– А для чего, кстати, вот такая охрана? Есть что красть? – поинтересовался Натан.
Несколько секунд они мерились взглядами, а потом арестованный ответил:
– Когда отец поставил дом, то была ещё окраина города. А он добротный, крепкий. И несколько собачьих ублюдков решили, что там есть чем поживиться. Их потом и поймали, и вздёрнули – та банда несколько домов в городе опустошила. Да только из всей большой семьи осталась в живых лишь старшая сестра, которая ушла в дом мужа, да я, потому что у друга гостил. Тогда я решил, что в моём доме чужих не будет, – угрюмо завершил он.
– Простите, я не знал, – растерялся от такого откровения Титов. – Но тогда выходит, кроме вас, в этот подвал некому было попасть?
– Выходит, так. Да только я Кулю не убивал. И Лену тоже. И третью эту, как её… – процедил Меджаджев, а после пробормотал себе под нос: – На кой чёрт отец этот подвал вообще оставил? Предлагала же мать засыпать.
– В каком смысле «оставил»? – уцепился Натан даже прежде, чем в его голове успела выстроиться логическая цепочка.
– Да в прямом. Там, видать, дом какой-то стоял или вовсе крепость. Подвал случайно откопали, когда водопровод тянули, вот отец и решил его оставить. Обустроил, приготовил… Но воспользоваться толком уже не успел и спуск нормальный сделать – тоже. А я закрыл да и забыл.
– Занятно. А кто знал о существовании подвала?
– Я из того тайны не делал, – пожал могучими плечами вѣщевик. – Да на кой он вам сдался?
– Этот подвал, Меджаджев, как привёл вас сюда, так и вывести может, причём отнюдь не на виселицу и даже не по этапу, а обратно к человеческой жизни.
– Так разве не всё со мной решено? – озадачился арестованный.
– Было бы решено, мы бы лясы не точили, – поморщился Титов. – Всё только начинается. Скажите, Меджаджев, у вас были враги? Настоящие и подлые.
– Да чёрт их разберёт, – совсем растерялся мужчина. – Оно разве по лицу поймёшь, у кого за пазухой для тебя камень припрятан?
– Что, и совсем никто не приходит в голову? А Горбач за рога свои обидеться не мог?
– Мог, если бы узнал, но не до такой же степени, чтобы людей убивать! – искренне возмутился вѣщевик.
– Вы рьяно его защищаете, – рассеянно заметил Титов.
– Для того, кто с его женой шашни крутил, имеете в виду? Договаривайте уже, – огрызнулся Меджаджев. – Знаю, что повёл себя дурно, но не я их семью разрушил и поначалу ещё помирить пытался. Только к тому, что Серёга – человек хороший, это никакого отношения не имеет! Мы с детства с ним дружили, учились вместе.
– И сейчас – тоже дружите? – задумчиво уточнил поручик.
– Сейчас – нет, – нехотя признался арестованный. – Как институт кончили, так и разошлись почти. Сейчас только по рабочим делам, и то редко.
– Почему? Вроде бы в одном месте работаете.
– Так я больше на производстве, да ещё по планерам, а он – по проектированию движителей, – пожал плечами Меджаджев. – Где нам пересекаться?
– Ладно, а, кроме него, кому вы вообще могли перейти дорогу? Хоть бы в той же степени, что Горбачу. Может, уволили кого из-за вас? Или повышением в должности обошли?
Титов ещё с четверть часа безрезультатно расспрашивал вѣщевика о его знакомствах и круге общения. В представлении Меджаджева, все разногласия решались на месте, вопросов ни у кого не оставалось, а люди делились на два сорта: гниль и отбросы, с коими вѣщевик не пересекался и коих было в мире меньшинство, и нормальные, честные. Попыток переубедить его Натан не предпринимал, только ещё больше утвердился во мнении, что убить женщин этот человек не мог. Руку поднять в приступе ревности или ярости – да, но и то сам бы первый виниться пришёл, снедаемый угрызениями совести.
Про историю с дурачком он тоже со скрипом вспомнил и только после наводящих вопросов Титова, однако подробностей тех «похорон» назвать не сумел и уж тем более – тех, кто был с ним в тот день и кто ещё мог видеть эту сцену.
– Куда мы теперь? – полюбопытствовала Брамс, когда подвал остался позади.
– В архив, конечно.
– В архив?! Зачем?
– Изучать старинные планы города и его окрестностей. Надеюсь, нам это хоть что-нибудь даст, – искренне пожелал поручик.
– Ничего не понимаю. – Аэлита тряхнула кудряшками. – Почему вы так заинтересовались этим подвалом?
– Всё просто, – пожал плечами Титов. – Если принять за аксиому, что Меджаджев не убийца, то улики ему подбросили. А коль наш арестант столь подозрителен к гостям и уверен, что они не могли сделать этого обыкновенным путём, сверху, выходит, есть другая дорога. Не удивлюсь, если подвал – это часть чего-то большего.
– Почему? – спросила Аэлита, заинтересованно поглядывая на спутника.
– Ну хотя бы… Вспомните, что там было, в этом подвале? Ну, кроме мебели, явно поставленной позже.
– Ничего? – пару мгновений сосредоточенно подумав, решила она. – Стены, скобы лестницы, земляной пол…
– Скобы лестницы – и всё, – повторил за ней Титов. – Причём они явно сделаны новыми хозяевами вместе с дырой в потолке. А в остальном потолок был цел. Согласитесь, нелепо соорудить такое надёжное подземелье, приложить к этому массу усилий – и не предусмотреть нормальный спуск. Обыкновенно в таких местах, насколько я себе это представляю, делается каменная лестница. Может быть, довольно крутая и отвесная, но надёжная. Иначе зачем нужен такой погреб, если туда ничего не затащишь?
– А может, это и не погреб? – с жаром предположила Брамс.
Мысль о такой изумительной находке, о старинных секретах и потайных ходах, до крайности взволновала её. Пережитый во время аварии на дороге страх уже подёрнулся дымкой забвения, потускнел и перестал мешать мечтам о приключениях, а что может быть увлекательней загадочных древних построек? Это же буквально история со страниц авантюрного романа! Спорила Брамс исключительно из азарта. Ей нравилось выдвигать самые фантастические версии и получать подлинное удовольствие, когда Титов аккуратно разбирал предположение на части, что-то отвергая, а что-то – добавляя в общую картину расследования.
– По такому принципу