Поведение Брамс заставляло его ощущать неуверенность. Сердце было не на месте, и постоянно тревожило, что Аэлита передумает.
Однако надобность в посещении ювелирной лавки отпала сама собой, совершенно случайно.
Доставая из шкафа свежее бельё, Натан смахнул шкатулку с орденами и прочими ценностями. Упав, она не разбилась, но открылась, рассыпав содержимое.
Титов чертыхнулся и, опустившись на корточки, принялся осторожно собирать безделушки, и почти сразу ему под пальцы попался перстенёк – маленький, женский. На ложе из золотых листиков, усыпанных бриллиантами и, вероятно, рубинами, настолько мелкими, что уместнее было бы назвать их пылью, – каплевидная жемчужина необычного, нежно-розового цвета. Может, невесть какой ценности украшение, поручик в подобных вопросах разбирался плохо, но выглядела вещица чудесно: нежная, лёгкая, изумительно тонкой работы. Искал бы – не нашёл более подходящего.
Натан попытался припомнить, как к нему попал перстенёк, и через несколько мгновений наконец сообразил: мама, это было её украшение. Обручальное кольцо, которое отец подарил ей на помолвку, и до того оно какое-то время «жило» в семье.
Подивившись своевременности находки и искренне порадовавшись, что колечко раньше пряталось и не далось в руки в прежнюю его попытку обзавестись женой, поручик решил, что это хороший знак. Улучив момент, когда они с Аэлитой остались вдвоём, подарил ей перстенёк и даже не удивился, что тот пришёлся впору.
Брамс приняла подарок благосклонно. Смешно растопырила пальцы, позволяя мужчине надеть кольцо, потом с искренним любопытством его разглядывала.
– Забавное чувство, – хихикнула она в конце концов, несколько раз сжав и разжав руку. – Никогда колечек не носила…
– Постой, но ты же говорила, что был жених? – растерялся Титов.
– Был, и даже колечко было, но в шкатулке лежало. Большое, неудобное, да и не нравилось оно мне.
– А это нравится? – спросил Натан, чувствуя, как сердце замирает.
– Это нравится, – легко согласилась Брамс. – Надо присмотреться получше, но я уже сейчас уверена, что это вѣщь. Довольно старая и очень хорошая, причём не только в смысле исполнения, а ещё и по характеру. Ну и красиво, – улыбнулась она.
Натан перевёл дух и позволил себе улучить минуту на поцелуй. Служба службой, но как тут удержаться!
Заходить в двадцать третью комнату после возвращения не стали, сразу двинулись в подвал для разговора с Меджаджевым. Тому, на взгляд Титова, пребывание в камере шло на пользу: вѣщевик сделался как будто спокойнее, уравновешенней.
– Хорошо выглядите, – не сумел промолчать Титов.
Но собеседник неожиданно совершенно не обиделся и ответил с иронией:
– Можете не верить, но и чувствую себя неплохо. Кормёжка – дрянь, но сытная, света не хватает, но я уж и не припомню, когда последний раз так славно высыпался. Есть что-то новое?
– В прошлый раз вы так и не ответили на этот вопрос, но сейчас придётся вспомнить. Кто знал о подвале под вашим домом?
– Как – кто? – растерялся тот. – Да каждая собака! Что это за дом без подпола?
– Нет, я про другое. Кто в нём бывал? Или, может, вы рассказывали историю его обнаружения?
– Чего вы вообще так к этому подвалу прицепились? – проворчал вѣщевик.
– Там есть потайной ход, – прямо ответил Титов.
– Потайной ход? – переспросил ошарашенно Меджаджев. – Это что же, получается, оттуда в любой момент какая-нибудь сволочь вылезти могла?!
– Ну, не совсем в любой и не совсем любая, – хмыкнул Натан. – Вряд ли он впервые проник в ваш дом именно так, пробираясь через подвал. Скорее, сначала он вызнал подробное его описание или побывал там с вашего дозволения и только потом отыскал иной путь. Ну так что?
– Да никто из них не может быть в этом замешан, вздор! – непримиримо фыркнул арестант. – Я за каждого готов поручиться!
– Вы, Меджаджев, то ли дурак, то ли издеваетесь, то ли уж я не знаю что, – проговорил Натан, в задумчивости склонив голову к плечу. – Вы понимаете, что вас пытаются подвести под виселицу? Цинично, расчётливо, старательно. И делает это тот, кто знает историю тридцатилетней давности о дурачке, пытавшемся сплавить по реке свою сестру, кто вхож в ваш дом, знает распорядок вашей работы. Вы не случайный козёл отпущения, а объект чьей-то искренней и сознательной ненависти! Или же убийца.
– Да не знаю я, кто это может быть! – буквально взвыл Меджаджев, хлопнув ладонями по столу, отчего Брамс дёрнулась, едва не подпрыгнув на месте. – Вот режьте – не знаю! А впрочем… Чёрт с вами, пишите, что я убийца, и кончим с этим.
– Прекрасно. Мне попросить принести верёвку? – обводя злого вѣщевика спокойным взглядом, предложил Титов.
– Что, прямо сейчас вздёрнешь? – едко откликнулся тот.
– Нет, зачем? Вы просто продемонстрируете, как вязали руки трупам. На мне, на Брамс, на ком-нибудь из охраны, неважно.
Несколько мгновений они мерились взглядами, потом Меджаджев сгорбился и отвернулся.
– Не хочу.
– Не хотите чего? Жить?
– Да что ты вообще знаешь о моей жизни! – взревел мужчина. – На кой мне эта жизнь далась после такого?! Служба, служба, служба… да будь она проклята, эта служба!
– То есть вы желаете, чтобы убийство трёх человек, включая вашу любимую женщину, сошло этой сволочи с рук? Четырёх, если считать нерождённого ребёнка, – говорил Титов ровно, холодно. Бил по самому больному. – Вы вправду желаете взять эту кровь на себя? – Он поднялся, прошёлся туда-сюда как бы в задумчивости и остановился у стола, нависая над вѣщевиком. Подвинул табурет, словно собирался на него сесть, но в последний момент передумал. – Так уверены, что этот мерзавец подобного заслуживает? У меня складывается впечатление, что вы знаете убийцу и сознательно его покрываете. А может, вы тут мне лапшу вешаете на уши, а на деле никакую Кулю не любили? Или любили, но такой вот странной любовью, что не пожалели ни её, ни нерождённое дитя…
На этом Меджаджев наконец взорвался. Вскочил и, отшвырнув в сторону стол, взбешённым быком кинулся на поручика с рёвом:
– Да что ты вообще можешь понимать!
К чему-то подобному Натан и готовился. Титов ускользнул с линии движения арестанта, а вот стул – остался, предсказуемо не замеченный Меджаджевым. Споткнувшись об него, здоровяк с руганью полетел вперёд и с грохотом приложился о стену. В следующее мгновение распахнулась дверь и на пороге возникла пара конвойных, которые тут же взяли буяна на мушку. Впрочем, видя, что продолжать драку вѣщевик не намерен, а сидит на полу, ошалело тряся головой, Натан махнул