Император нахмурился, но жестом предложил мне продолжать.
— Вы собрали их со всей страны, — я говорил размеренно, четко, как на защите диссертации. — Предложили огромные зарплаты, лучшее в мире оборудование, головокружительные карьерные перспективы. И они приехали. Лучшие из лучших. Самые сливки медицинского сообщества.
Я встал и подошел к окну. За бронированным стеклом расстилался идеальный, безупречный парк — изумрудные, подстриженные под линейку газоны, геометрически правильные клумбы с тюльпанами. Красиво.
Как и столичная медицина. Идеальный фасад, за которым — гниющая, разваливающаяся изнанка. Они научились пересаживать сердца аристократам, но разучились вовремя диагностировать пневмонию у простого крестьянина.
— А что осталось в провинции? — я повернулся к Императору. Он смотрел на меня с нескрываемым интересом. Уже не с раздражением — с интересом. — В Муроме, где я работаю? В Твери? В Рязани? В сотнях малых и средних городов Империи? Там люди умирают от банального аппендицита, потому что единственный хирург в городе ушел на больничный. От инфаркта — потому что толкового кардиолога давно переманили в столицу. От осложнений при родах — потому что опытный акушер уехал за длинным рублем.
Я вернулся к креслу, но не сел. Стоял, опираясь руками на его высокую спинку.
— Вы создали медицинский рай в столице, Ваше Величество. Но вы создали его за счет медицинского ада в провинции. И мое место — там. В аду. Где я действительно нужен. Где каждый квалифицированный лекарь на вес золота.
— Вот это речь! — восхищенно прошептал в голове Фырк. — Двуногий, я никогда не сомневался в тебе. Прямо как в кино про благородных докторов! Только драматической музыки на фоне не хватает!
Император молчал. Долго. Потом он медленно встал, подошел к камину. Долго смотрел в огонь, заложив руки за спину.
— Знаете, Илья Григорьевич, — заговорил он наконец, не оборачиваясь. — За двадцать лет моего правления я слышал тысячи, десятки тысяч просьб. Люди просили у меня денег, должностей, титулов, прощения за грехи, заступничества. Но чтобы отказывались от предложенного… это второй случай в моей практике.
Он повернулся, и в его серых глазах я впервые увидел чистое, незамутненное уважение.
— Хорошо. Не хотите должность — не надо. Тогда я построю вам больницу. В Муроме. Лучшую в провинции. Нет, — он поднял руку, останавливая мои готовые сорваться с языка возражения, — лучшую в Империи. Вашу личную клинику. С полным и неограниченным государственным финансированием.
Я покачал головой.
— Спасибо, Ваше Величество, но и в этом нет необходимости.
Теперь уже Император издал тот самый сдавленный звук, который я слышал у него в палате дочери. Звук крайнего изумления.
— То есть как — нет необходимости?
— Мой друг, барон Артур фон Штальберг, уже занимается созданием частного диагностического центра в Муроме на базе Центральной Муромской. Современное оборудование, доступные цены, ориентация на средний класс. Я планирую его возглавить после возвращения.
Император резко повернулся к Филиппу, который все это время тихо стоял в углу.
— Барон фон Штальберг. Кто таков? Чем занимается? Откуда деньги? Связи? Репутация?
Его голос мгновенно стал жестким, императорским. Голос человека, привыкшего получать исчерпывающую информацию немедленно.
— Полный доклад на мой стол к вечеру, — он не спрашивал, он приказывал. — Финансы за последние пять лет, все известные связи, деловые и личные, репутация в обществе и бизнес-кругах. Все.
Филипп, не говоря ни слова, уже строчил что-то в своем планшете.
— Будет исполнено, Ваше Величество.
Император вернулся к столу, но не сел. Оперся руками о полированную поверхность, слегка наклонился ко мне.
— У вас все продумано, Илья Григорьевич. Схвачено, как говорится. Вы первый человек на моей памяти, который отказывается от императорских даров не из гордости или глупости, а из… принципа? — Он усмехнулся. — Обычно люди торгуются со мной, чтобы получить больше. А вы… Вы странный человек, лекарь Разумовский. Странный, но… правильный.
Он вернулся в свое кресло и достал из ящика чековую книжку. Да, обычную, старомодную чековую книжку. В эпоху электронных переводов и кристаллических носителей информации — вопиющий анахронизм. Но чек, подписанный лично Императором… Это было больше, чем просто деньги. Это был символ абсолютной власти и благоволения.
Он что-то написал размашистым, энергичным почерком и вырвал листок.
— Так. Сумму на вашем счету удвоят.
Десять миллионов. И это, — он поднял палец, — не обсуждается. Примите это не как награду, а как… инвестицию. В будущее медицины. В провинциальную медицину, как вы выразились.
Фырк, сидевший у меня на плече, просто взял и упал. Свалился мне на колени и задергался в конвульсиях. Я краем глаза видел, как он пытается подняться на трясущихся от шока лапках.
— Десять… десять миллионов… — бормотал он. — Двуногий, ты понимаешь, что это за деньги? На них можно построить больницу! Две больницы! Три!
Император продолжал, не обращая внимания на мои ошарашенное состояние:
— Занимайтесь своим диагностическим центром с бароном. Моя полная административная поддержка вам гарантирована. Любые разрешения, лицензии, проверки — одно ваше слово, и все вопросы будут решены в течение часа. Никто не посмеет сунуть нос в ваши дела без моего личного разрешения.
Он встал, подошел к окну. Солнце било в стекло, превращая его фигуру в темный, властный силуэт на фоне яркого света.
— Но знайте, Илья Григорьевич… Я буду к вам обращаться. Когда дело будет слишком важным. Или слишком… деликатным для огласки. Это не просьба. Это условие.
Я медленно кивнул.
Вот и все. Торг окончен. Я не получил должность, но получил свободу. Не получил личную клинику, но получил ресурсы для создания системы. И заплатил за это единственной возможной валютой — своим будущим временем и своими нервами.
Я стал его «специалистом по деликатным вопросам». Его личным хирургом для особых случаев. Что ж, честный обмен. Более чем честный.
— Всегда рад помочь, Ваше Величество.
Император вернулся к своему столу. Атмосфера в кабинете мгновенно изменилась — стала тяжелее, серьезнее, официальнее. Деловая часть закончилась. Начиналась другая. Более важная.
— А теперь формальность, — сказал он. — Необходимая формальность.
Он снова сел в свое кресло, сцепил пальцы в замок. Смотрел мне в глаза — прямо, не мигая.
— То, что вы видели здесь… То, кем является Ксения… Для меня. Для Империи. Это должно остаться абсолютной тайной.
Я кивнул. Это было очевидно.
Бомба. Он прав. Тайная, незаконнорожденная дочь Императора — это бомба с часовым механизмом, заложенная под самый трон. Оппозиция в Думе, враждебные аристократические кланы, его собственные родственники, имеющие права на престол… они бы разорвали его на части за такой подарок судьбы. Клятва — это не прихоть. Это броня.
— Я понимаю