Мечи будто споткнулись о порог на выходе. Мы знали со Всеславом его прихваты, он всегда делал два взмаха, доставая оружие, и звука этого ждали. Но его не прозвучало. И сами мы не чуяли угрозу. Чуяли будто бы свет какой-то за спиной. Невидимый. Гнат уселся обратно и вид имел при этом вполне невозмутимый. Для тех, кто меньше знал его, может, и сошло бы. Но великий князь видел, как пытался друг скрыть смущение, что едва не ошибся очень, подняв железо на того, на кого уж точно не следовало.
Всеслав не оборачиваясь повёл левой ладонью, приглашая незримого гостя к ночному огню. И не удивился, когда из-за спины вышел Стоислав, перешагнул лежавшее брёвнышко и уселся на него. Как, интересно, он это проделал в едва озаряемой малым огоньком ночной темени? Хотя да, у него же всегда было темно…
Великий волхв степенно кивнул, будто приветствуя и благодаря за приглашение. А после потянул носом, и чуть дрогнула седая бровь. «А что это вы тут делаете?» — вспомнился мне тот пионер из старого детского фильма. Всеслав хмыкнул, увидев черно-белую картинку в моей памяти, и принял от Гната фляжку, передавая гостю. Открытую уже. А ведь и не шевелился воевода! И это кто ещё тут колдун?
Стоислав принял ёмкость не глядя, как, впрочем, и всегда. Пронёс горлышко возле лица и вдохнул поглубже. И будто бы морщин бесчисленных на старом лице стало меньше, а те, что остались, сложились в какой-то совсем другой узор, вмиг превратив могущественного и всезнающего кощунника в хитрого, но доброго дедушку на завалинке. Он со знанием дела покачал фляжку, прислушиваясь к звукам изнутри, кивнул, вполне удовлетворившись, надо полагать, услышанным, и сделал три крупных глотка́. Смял левым кулаком бороду, поднеся её к носу и втянув с шумом свежий бриз сквозь неё. Одновременно возвращая пустой сосуд великому князю. И уважительно кивнул, сморгнув выступившие слёзы и поджав губы. «Хороша, зараза!». Гнат расцвёл в счастливой улыбке. «Ну вот, а я что тебе говорил?».
* * *
От автора:
Я очнулся в 2025-м в теле толстяка-физрука.
Класс ржёт, родители воют в чатах, «дети» живут в телефонах.
Я должен сбросить жир и навести порядок железной рукой!
https://author.today/reader/492721
Глава 24
Подарок Арконы
Эдвин, появившийся утром, передав нам с Рысью приглашение от Семерых Старших, выглядел неожиданно. Привычные косы были распущены, отмыты и расчёсаны, как и борода, а в глазах светилось какое-то благостное умиротворение. «Будто Боженька в темя поцеловал», как иронично отметил Гнат. Да, похоже было.
Мы ночевали в длинном общинном доме, вместе с несколькими десятками нетопырей. И парой десятков ещё каких-то граждан самого разного и зачастую довольно странного вида. Были здесь и белоголовые северяне-викинги, и темноволосые выходцы с юга. Попадались и смуглые черноглазые брюнеты с узкими щёлками глаз, похожие на монголов или, к примеру, якутов. Но представить себе, как в этом времени можно было за одну жизнь преодолеть путь в шесть с лишним тысяч километров было для меня и Всеслава трудновато. Хотя, Хару же нашёл где-то того толмача с языка Сун? Значит, китайцы как-то умудрялись распространяться по миру уже сейчас, пусть и не так эпидемически, как в моём времени. Стало быть и монголам ничего не мешало поступать так же. Хоть и верилось, конечно, с трудом.
Среди гостей острова Руяна в общинных домах были только мужчины. И путь на белые скалы был открыт не всем. Как послушники и волхвы определяли, кого пускать на берег, кого — в общинный дом, а кого — к святилищу, понять было ещё труднее. Но все те наши и шведы, кого оставили на лодьях, спорить и возмущаться и не подумали. В этих краях авторитет жрецов Святовита был запредельным, да и не только в этих. Я сам видел, как одного разбушевавшегося было норвега утихомирил субтильного вида паренёк, подошедший, глянувший покрытому шрамами бородачу в глаза и сказавший тихо несколько слов. А потом взявший его за руку и проводивший на драккар. С которого спускаться больше не велел, сказав, что Великий и его жрецы не рады этому гостю, и раньше, чем через три зимы, возвращаться не велел. Я видел, что в глазах викинга, что шёл следом за юношей, не было ничего. И никого. Видимо, здесь умели владеть гипнозом куда лучше, чем Всеслав.
Остальные гости почти не разговаривали друг с другом, ограничиваясь парой-тройкой фраз, в пределах вежливости. Все они чем-то были похожи между собой. Выглядели так, будто каждого из них привела в эти святые места какая-то неодолимая сила, и именно здесь и только здесь ожидали они найти что-то очень важное. Вспомнились читанные в прошлой жизни книги о староверах, что бродили по Руси, от обители к обители, от храма к храму, называвших себя «взыскующими града». Почему-то именно это определение выдала моя память, пытаясь как-то охарактеризовать здешних паломников.
Проводив нас до высокого деревянного дома на скале, Эдвин склонил голову и остался на крыльце. А мы прошли дальше. Там был темный и тесноватый коридорчик-сени, а за ним — большой зал, в котором и дожидались нас позвавшие. И не только они.
На лавочке меж двух окошек, затянутых чем-то вроде рыбьей кожи, сидели граф Энгельгард, Милонега и Заслав. И более-менее спокойным выглядел только мальчик. Мать его теребила платок, то складывая, то расправляя его на коленях. Энгель был хмурым, тщетно стараясь скрыть растерянность. Один из стариков показал Гнату, чтоб проходил к ожидавшим, а великого князя поманил Стоислав. Как и признал-то, по запаху, что ли? Хотя можно было даже не сомневаться — тайн и сокровенных знаний, не доступных прочим, у этих семерых было в избытке, а у самого старшего из них и того больше.
— Здравствуй, Всеслав. И ты, Гнат, здрав будь, — приветствовал нас старейшина.
Рысь, не успевший дойти то лавки, повернулся и поклонился ему до земли, коснувшись пола. Чародей склонил голову. Он стоял на расстоянии чуть больше пары метров от лавки, с которой глядело на нас семь пар глаз. Одна из которых была белой. Троица с Рачьей бухты и воевода остались позади.
— Не знаю, выйдет ли задуманное нами. Не стану и обещать благого исхода. Но, как ты, Серый Волк, говоришь, попробовать надо обязательно, — Стоислав улыбнулся. Второй раз за три встречи. Если вчерашнюю считать за одну, сперва у одного огня, большого и неугасимого, а потом у второго, малого, где вели некоторое время молчаливый разговор четыре