Бэйрд оставался менее уязвимым для всего этого, чем любой из рекрутов. Годы ледяного безмолвия и одиночества в Антарктиде сослужили ему хорошую службу, и к тому же, у него была ясная цель, которая помогала ему пройти через это испытание. Каждый день, каждый час приближал его к Вейлу.
Как и многие в его отряде, он отрастил щетинистую бороду, рассудив, что это эффективно скроет его от Вейла, который все-таки видел его несколько месяцев назад и мог его узнать — теперь сделать это убийце было бы затруднительно.
Если только его уже не предупредили о прилете Бэйрда-младшего и он не ожидал его! Было ясно, что Нарамор подозревал правду о личности Фаррела, а это означало, что такие подозрения должны были быть и у Шерриффа. И все же они оба позволили Бэйрду делать то, что он задумал.
По служебным помещениям ракеты постоянно циркулировали сплетни и догадки о том, что ожидало их на Ганимеде.
— Говорят, что предварительное погружение в Юпитер начнется вскоре после того, как мы туда доберемся. Молю Бога, чтобы они не дождались нас! — услышал Бэйрд мнение одного из рекрутов.
— О, у них уже достаточно людей для первой вылазки, осталось только получить последнее оборудование и материалы, а там уже и главное погружение не за горами. Ты поймешь, что грядет настоящее падение в Юпитер, когда увидишь старика… — отвечал другой.
— Хочешь сказать, что старина Шеррифф собирается играть по-крупному и сам будет в этом участвовать? Черт возьми, ему за пятьдесят, и выглядит он не лучшим образом!
— Ты бы тоже выглядел не лучшим образом, если бы летал на Ганимед так часто, как он, — ехидно заметил Шейнер. — Но не волнуйтесь, когда они отправятся на ядро Юпитера в полном составе, он тоже там будет.
Последние слова обеспокоили Бэйрда. Если Мериден Шеррифф возглавит основную экспедицию и она увенчается успехом, он станет таким великим героем, что никто, никакие доказательства не смогут ему повредить. Нужно было как можно быстрее найти Вейла и быстро выжать из него правду. И было бы поистине жестоким возмездием сразить Шерриффа прежде, чем он успеет сделать последний, завершающий шаг в своей безжалостной карьере.
— Надеюсь, он возьмет с собой свою дочь, — с улыбкой вступил в разговор Джой. — Эльда Шеррифф украсила бы базу на Ганимеде…
— К твоему сведению, она уже дважды была там со стариком, и она в четыре раза лучший космонавт, чем ты когда-либо будешь, — язвительно сказал Шейнер. — Лучше помолчи.
А дни все тянулись, глухие и безмолвные. Раз в неделю небольшому числу рекрутов разрешалось провести полчаса у иллюминаторов, и это был единственный перерыв в их скучной, почти тюремной, рутине. Но и в иллюминатор мало что можно было увидеть. Бэйрд таращился в черноту, усеянную яркими огнями, и пытался разглядеть знакомые созвездия, но не находил ни одного. Эта звездная панорама казалась сном, это был нереальный, бездонный занавес из тьмы и огоньков, и ничего больше.
Недели сменяли одна другую, но, в конце концов, на корабле снова закипела жизнь: они приближались к цели. Планета-гигант и ее спутники, кружащиеся на своих орбитах, неотвратимо неслись им навстречу.
— Торможение будет чертовски более ужасным, чем взлет, — шутливо подбадривал Шейнер своих рекрутов, когда они пристегивались к койкам.
Так оно и произошло. Грохот и рев тормозных импульсов, казалось, продолжались вечно. Удары и шум стали невыносимыми, причем для всех, кроме Бэйрда, который совсем не беспокоился по этому поводу. Остальные, наполовину впавшие в ступор, смотрели на него с удивлением и не понимали, как он может быть таким невосприимчивым.
— Ты уверен, что ты не робот? — слабым голосом спросил Джой, и это заставило Фаррела вспомнить о маленьком воришке Киннере, оставшимся далеко на Земле.
К моменту приземления несчастные рекруты были почти без сознания — кроме Бэйрда, который лишь почувствовал резкий рывок от столкновения с поверхностью Ганимеда. Шейнеру потребовалось немало времени, чтобы поднять остальных с коек и поставить их на ноги. Проклиная все на свете и задыхаясь от приложенных усилий, они неуклюже надевали лунные ботинки на толстой подошве, готовясь к выходу на поверхность. Вопреки прежним представлениям астрономов, на Ганимеде имелась атмосфера, но она была разреженной и бедной кислородом.
РЕКРУТЫ С ТРУДОМ ВЫБРАЛИСЬ из ракеты. Большинство из них были слишком слабы, чтобы проявлять интерес к спутнику Юпитера, они шатались, едва держась на ногах, и пытались сохранить равновесие. И только Фаррел, оказавшись на трапе, с нетерпением и любопытством вертел головой.
Темная и дикая поверхность самой большой луны в Солнечной системе представляла собой безжизненный мир скал, которые вздымались крутыми утесами и обрывались глубокими ущельями, и так — до горизонта. Ледяной холод, показавшийся Фаррелу очень знакомым, пробрался сквозь его утепленный костюм, но к таким испытаниям он привык с детства, и ему было даже немного приятно. Неуклюже, еще не привыкнув к тяжелым лунным сапогам, он двинулся вперед.
Огромная ракета, на которой они прилетели, мирно стояла на плато, а за ней возвышались другие серебристые космические корабли. За ними виднелись сборные металлические здания главной базы, а чуть в стороне — склады тяжелой техники, освещенные немного пульсирующим белым светом.
Бэйрд посмотрел вверх и почувствовал благоговейный трепет. Колоссальная облачная громада Юпитера — раздувшегося гиганта, готового обрушиться им на головы — казалось, занимала половину неба.
— Сюда! — раздался тонкий голос Шейнера. — Вы что, не можете пошевелить своими лапами?
Услышав окрик, вновь прибывшие шаркая и неуклюже спотыкаясь, поплелись по песчаному плато в сторону зданий. Несколько «местных» стояли неподалеку и наблюдали за ними, насмехаясь над их неуклюжестью. И только когда Бэйрда, вместе с остальными, отвели в жилой модуль, он смог избавиться от гипнотического влияния нависающей планеты и к нему вернулись все его надежды.
Он был на Ганимеде, в том месте, где находился Вейл. Он проделал долгий, очень долгий путь, и теперь удача была на его стороне. Позже, когда обессиленные рекруты немного отлежались на койках, Шейнер снова поднял их на ноги.
— В 18.20 будет собрание на главной базе, — сообщил он. — И вы придете туда, как мужчины, а не как больные младенцы! Если Фаррел может это сделать, то и остальные смогут.
— Фаррел не человек, — проворчал Джой. — Лично я в любом случае чувствую себя больным младенцем.
Тем не менее, в 18 часов Шейнер и его отряд прошли через всю территорию базы к главному зданию. Вместе с ними в большой зал влились и другие подразделения, а всего там собралось более двухсот человек, все, как один — в серой форме. Глаза Бэйрда лихорадочно искали