— У мамы этого мальчика было еще двенадцать детей. Она не стала особо скучать по этому маленькому ниггеру.
Когда мы добрались до его дома, поведение Ричарда изменилось. Он сбился с шага и его плечи поникли.
Он сказал:
— Думаю, если я принесу этих раков, отец не станет сильно злиться, хоть меня и долго не было.
Я не знал, что на это ответить, поэтому мы просто зашли к нему во двор. По словам Ричарда, их дом достался им по наследству от родителей его матери. Когда-то он был огромным и величественным, но от этого величия не осталось и следа.
Заросший высокими сорняками двор, был разделён потрескавшейся бетонной дорожкой. Веранду перекосило, и входная дверь криво висела на петлях. В крыше веранды с одной стороны была дыра, и доски из неё свисали вниз, черные и мокрые на вид, мягкие, как будто их можно было разломать голыми руками.
От задней части дома доносился лай их большой черной собаки, бегавшей на цепи, скользящей по бельевой веревке.
Ричард остановился и посмотрел на собаку, бегавшую взад-вперед.
— Папа любит эту собаку, — сказал Ричард. — Он без ума от нее.
За бельевой веревкой и собакой находилось около двадцати акров земли, на которой мистер Чепмен выращивал картофель и горох. Там также были полуразрушенные хозяйственные постройки, плохо откормленный пахотный мул, запертый за шатким забором, и анемичного вида хряк в грязной яме, окруженной плотно пригнанными столбами из яблоневого дерева. Хряк питался вчерашней выпечкой, которую мистер Чепмен приобретал в пекарне, и кухонными объедками.
Когда мы ступили на веранду, дверь открылась, и вышел мистер Чепмен. Это был высокий худощавый мужчина, выглядевший так, словно его когда-то намочили и слишком сильно отжали в стиральной машине. Казалось, ни в нем, ни в его волосах не было ни капли влаги, а глаза были темными и сухими, как кедровые орешки.
Он посмотрел сначала на меня, а потом на Ричарда.
— Что у тебя в ведре, сынок?
— Раки, — сказал Ричард. — Думаю, на ужин хватит.
— Думаешь? Так хватит или нет?
— Хватит, сэр.
— Тебя не было весь день, сынок. А у меня для тебя была работа.
— Простите, сэр.
— Иди в дом, отдай их матери. А твой дружок пусть идёт домой.
— Увидимся, Стэнли, — сказал Ричард. В его взгляде было что-то безнадёжное, как в предсмертной записке.
— Конечно, — ответил я.
Позади меня хлопнула дверь, а затем раздался глухой звук удара. Из-за двери донёсся пронзительный крик Ричарда и резкий голос его отца. Я вышел на дорогу и быстро зашагал по ней, здесь, вдали от сорняков, деревьев и большого гниющего дома Чепменов, солнечный свет казался более теплым и чистым.
——
Я вернулся в драйв-ин и застал маму в возбужденном состоянии. Она ходила по магазинам с Кэлли, и с ней там кое-что произошло.
Она была одета в черное платье и черную шляпу с красным бантом; это было похоже на то, что надел бы Робин Гуд, если бы он был в трауре и был маменькиным сынком.
Мама сняла шляпу, прикреплённую к волосам парой заколок, и положила ее на сушилку рядом с раковиной. Ее руки дрожали.
— Он шёл за нами, по другой стороне улицы, — сказала она мне и Рози Мэй.
— Вы уверены, что это был он, мисс Гэл?
— Ну… нет. Я его никогда не видела. Но думаю, что это был он. Он был крупный и очень черный. На нём была федора [46], натянутая почти до бровей. И длинная куртка. Он выглядел сильным.
— А какие у него были ботинки? — спросила Рози Мэй.
— Я не подумала посмотреть на его ботинки, — сказала мама. — Откуда мне знать? На нем могли быть хоть балетные тапочки. Мне нужно присесть. Стэнли, не принесешь мне стакан воды?
— На нем были армейские ботинки с красными шнурками, — сказала Кэлли. — Я обратила внимание. Никогда раньше не видела мужчину с красными шнурками.
Я принес маме стакан воды. Она села за стол и, сделав несколько глотков, поставила стакан, после чего глубоко вздохнула.
Я не заметил, был ли мужчина, на днях куривший сигарету у входа в автокинотеатр, в армейских ботинках с красными шнурками, но все остальное — одежда, шляпа — совпадали.
Папа, работавший на заднем дворе и собиравший мусор в драйв-ин, зашел и сказал:
— Стэнли, я хочу, чтобы ты сейчас же шёл убирать мусор. Ты не можешь убегать на рыбалку, когда дома есть работа… Что тут вообще происходит?
— Не уверена, что вообще что-то, — ответила ему мама. — Может, мне просто показалось.
— И что, мне теперь самому догадываться, что произошло? — вспылил папа.
— Нет, — ответила мама. — Просто я не уверена, что произошло что-то серьезное. Видишь ли, мы с Кэлли поехали в город за покупками. Решили заехать в бакалейную лавку Филлипса, Пришлось припарковаться подальше — сегодня у них день купонов, они теперь свои купоны выпускают…
— Гэл, ради всего святого! — поторопил её папа.
— Ладно. В общем, когда мы возвращались к машине, на другой стороне улицы стоял крупный цветной мужчина в коричневой федоре. На вид страшный. Он… Ну, мне не понравилось, как он на нас смотрел. Когда мы пошли к машине, он пошел за нами по другой стороне улицы. Когда мы остановились, он тоже остановился и уставился на нас. Мне это не показалось, правда, Кэлли?
— Нет. Он наблюдал за нами, папочка.
— Он шёл за нами до самой машины, и когда мы сели внутрь, и я уже собралась ехать домой, он подошел к окну и заглянул внутрь. Ничего не сказал. Ничего не сделал. Но у него было странное выражение лица. И его глаза, они были такими…
— Пугающими, — подсказала Кэлли. — Как в фильмах про монстров.
— Да. Как в фильмах про монстров. Я так и застыла с ногой на педали тормоза.
— Это был он, мисс Гэл, — настаивала Рози Мэй. — Он все время носил эти красные шнурки. Я купила их ему. И у него был именно такой взгляд. Я видела его не раз — прямо перед тем, как он так меня ударит, что потом вся синяя хожу.
Рози Мэй пододвинула стул и села.
— Теперь он ходит за вами, и это всё моя вина.
— Я ведь сама тебя пригласила, — сказала мама.
— Да, — подтвердил папа. — Ты пригласила.
— Я соберу вещи и уйду за пятнадцать