Парень Кэлли, Честер, с которым она познакомилась на второй день нашего приезда в Дьюмонт, и которому было девятнадцать, вскоре перестал приходить из-за того, что у них с папой произошло то, что мама позже назвала ссорой.
Если быть более точным, папа велел ему больше не показываться на глаза. Однако через несколько дней Честер проигнорировал его слова и однажды воскресным днем подошел к нему, желая поговорить с папой, как он выразился, «по-мужски».
Он подъехал на своем черном Форде хот-роде с нарисованными по бокам языками пламени, вылез из машины, его волосы были уложены так, что напоминали перевернутую черную соусницу. На нем были розово-черная рубашка, подвёрнутые джинсы и, как вы уже догадались, синие замшевые туфли.
Честер медленно выбрался из машины, словно высокопоставленный гость с планеты Рокабилли.
Папа уже получил известие о его приезде, так как мы с Нубом возились на переднем дворе, и как только появился Честер, я бросился в дом, чтобы рассказать ему.
Я последовал за папой на улицу. Честер выставил ногу вперед, стараясь походить на Элвиса. Он сказал:
— Сэр, я хочу прояснить для вас кое-что насчет нас с Кэлли.
Это был неподходящий тон. В ответ папа набросился на Честера. Папин кулак угодил Честеру в рот, и после этого удара Честер издал такой звук, словно кто-то мучает кошку. Затем папа сел на него верхом и стал избивать, как цирковую обезьянку.
На самом деле, если бы папа был настроен серьёзно, Честер бы никогда не встал. Папа то и дело бил его, приговаривая:
— Стал умнее, хрен набриолиненный, стал умнее?
Коэффициент интеллекта Честера, похоже, не повысился, но его голос определенно подскочил на несколько октав. Примерно через пять минут он стал таким же, как у теноров Венского хора мальчиков, только менее мелодичным.
Так и прошло утро, пока папа сидел верхом на Честере в тени стены драйв-ин, отчаянно пытаясь повысить его IQ многократными оплеухами. По крайней мере, так казалось. Я уверен, что папа лупил Честера минут пятнадцать.
Честер взывал к Богу, чтобы он спустился с небес и спас его, и хотя Бог не появился, пришли мама и Кэлли.
Опасаясь, что папа по-настоящему выйдет из себя и его оплеухи перерастут во что-то более серьезное, мы с мамой и Кэлли оттащили его. Папа обозвал Честера сукиным сыном, и Честер, прихрамывая, побрел к своей машине, его лицо было красным от пощечин, набриолиненные волосы свисали ему на лицо, дактейл прилип к шее, джинсы на заднице намокли от травы. Хотя его синие замшевые туфли все еще выглядели довольно прилично.
— Я же говорил тебе, чтобы ты здесь больше не появлялся, — прорычал папа. — Если еще раз тебя увижу, я так надеру тебе задницу, что тебе придется нанять чертову лебедку, чтобы вернуть её на место, чтобы ты мог посрать.
Разбрызгивая кровь из носа по всем окрестностям, Честер сел в свой старый Форд и рванул с места, так что из-под колес полетел гравий.
— Что, черт возьми, с тобой? — спросила мама папу.
Папа бросил взгляд на Кэлли и сказал:
— Главное, что с Кэлли.
— Стэнли, — сказала мама.
Позже появились копы. Папа отвел их в сторону и поговорил с ними. Я услышал, как один полицейский рассмеялся. Другой хлопнул папу по спине. И на этом все закончилось.
Честер все равно никому по-настоящему не нравился, так что в итоге ему пришлось просто стерпеть побои и принять их, как будто это был рождественский подарок, о котором он всегда мечтал.
Вот что происходило, а я понятия не имел, почему.
——
В тот вечер, перед тем как лечь спать, я начал читать книгу под названием «Остров сокровищ». Я и раньше читал книги о пиратах, но никогда ничего подобного. Я прочитал половину книги, прежде чем заснул, но на следующее утро, прочитав о сокровищах, вспомнил, как нашел старую ржавую коробку на заднем дворе автокинотеатра, и после завтрака пошел в сарай, чтобы открыть её.
Я нашел ломик и, встав на коробку и вставив железяку в петлю замка, смог, с большим трудом и пыхтением, а также с помощью Нуба, лающего и прыгающего вокруг, открыть её.
Внутри лежала кожаная сумка. В сумке, завернутая во что-то похожее на кусок плаща, находилась пачка коричневых конвертов, перевязанных выцветшей голубой лентой.
Это было не то, на что я надеялся.
Разочарованный, я положил их обратно в коробку, отнес коробку в свою комнату, закрыл дверь и сел на кровать.
Я немного нервничал из-за неё. Из-за одного шарика с водой у Кэлли были серьезные неприятности. Я задумался, какова может быть моя судьба.
Я открыл коробку, вынул сверток из сумки, развязал ленточку и взялся за верхний конверт. Он не был запечатан. Я сунул руку внутрь и вытащила что-то, похожее на письмо.
Я прочитала отрывок, и мое сердце упало. Это было написано какой-то девушкой, и полно романтики. Я вскрыл остальные конверты, просмотрел содержимое, положил все на место, закрыл коробку и задвинул ее под кровать.
——
Примерно через неделю папа нанял большую цветную женщину по имени Рози Мэй Белл. Она была крупной, толстой и очень черной, носила одежду, казалось, сшитую из маминых занавесок, а на голове у нее были разноцветные тряпки, которые она завязывала спереди маленьким бантом. Она была немного похожа на тетушку Джемайму [11] с этикетки одноименного сиропа. Или, как мы его называли, сурпа.
В ее обязанности входило убирать, вытирать пыль и готовить. Это произошло из-за работы в драйв-ин. Мама считала, что если она собирается всю ночь напролёт работать в кинотеатре, а днем возиться со мной и Кэлли, то ей нужна помощь в уборке и приготовлении пищи.
В уборке Рози Мэй оказалась так себе, но когда дело доходило до готовки, она обладала ангельскими способностями. Даже Божий стол не мог быть таким благословенным, как наш. Я мог бы сказать, что моя мама на самом деле немного завидовала Рози Мэй, и когда мы садились за ранний ужин — летними вечерами драйв-ин открывался в восемь, а это означало, что к настоящим приготовлениям мы приступали около семи — она всегда находила повод пожаловаться на бисквиты или соус. Но делалось это без энтузиазма, потому что мама знала, как и все мы, и как знала Рози (хотя она всегда